Жестокий космос
Шрифт:
— Тише, Никки, тише, — попытался утихомирить меня кэп, и даже аккуратно, под локоток, сместил чуть в сторону, дабы я случайно кого-нибудь не зацепил, руками размахивая, но особого успеха не достиг — на меня конкретно накатило.
В принципе, я чего-то такого и ждал, а оттого злился ещё сильнее. Есть за мной грешок, известное дело. Ещё на первом году службы психозом обзавёлся, который иногда — в основном после сильных и неприятных эмоций, связанных с исполнением служебных обязанностей — помимо относительно безобидных ночных кошмаров принимает и вот такой вот, скандальный
Но кэп, между прочим, прав — негоже мне в таком состоянии перед подчинёнными светиться. Те, конечно, в курсе относительно моих маленьких слабостей, особенно ветераны, но по возможности следует избегать подобных перформансов. Не самым лучшим образом такие зрелища действуют на психологический климат в коллективе. А мне ведь ещё командовать! Так что я даже и не сопротивлялся особо, послушно сместился вслед за капитаном в сторону от смотровых окошек в сдвижных створках. А ещё оказался спиной к шлюзу — уж не знаю, нафига. Видимо, так изначально было задумано.
— Вот скажите, Валентин Карлович, с хрена ли я должен радоваться?! — продолжил между тем кипятиться я. — Мне людей к высадке готовить, планы прорабатывать, вводные изучать, а я вместо этого натурально фигнёй страдаю! Да кто она вообще такая, эта журнашлюха?! С какого-такого перепуга я ей прислуживать должен?! Гордись особым отношением?! Это каким?! На тебе, Никитос, что нам негоже?! Детский сад, штаны на лямках! Да и дуру эту взять! Не могла, что ли, по-другому выслужиться?! Вот ни за что не поверю, что она страшнее атомной войны! Или у неё начальник… или как там его?! Главред, во! Пи… в смысле, гей?!
— Никки! — шикнул на меня капитан, стрельнув паническим взглядом в сторону шлюза.
Но я на это не обратил внимания, равно как и на шелест сдвижной створки:
— Наберут придурков по объявлениям, а я за ними ходи, слюни и сопли подтирай! И хорошо, если только их! А ну как ещё и подгузники менять?! И принесло эту журнашлюшку на мою го…
Тут, наконец, до меня дошло, что кэп натурально изменился в лице, да ещё и покраснел, и я резко снизил накал страстей. А если совсем точно, то перешёл на шёпот:
— Она у меня за спиной, да?.. Скажите, что нет, а, Валентин Карлович?
— За спиной, Ник, — подтвердил моё худшее подозрение кэп.
— Может, хотя бы не поняла?! — попытался я ухватиться за последнюю соломинку. — Она же вроде британка… мисс… как её там?..
— Мисс Журнашлюшка вас прекрасно поняла, мистер Праведный Гнев! — громко и чётко на довольно чистом русском отчеканила у меня за спиной девица.
Точно девица, голос молодой. Хотя кто их, баб, разберёт — они что в двадцать, что в тридцать плюс умудряются почти одинаково выглядеть. Ну и акцент легчайший, такое ощущение, что язык ей изначально родной, но пользоваться приходится достаточно
— О-о-о! — расплылся в приветливой улыбке кэп, попытавшись хоть как-то сгладить неловкость. — Мисс Джонс! Какая приятная неожиданность! Вы очень хорошо владеете русским!
Хотя кому я вру — неловкость! Самый натуральный, как говорят мои англоязычные подчинённые, факап. На великий и могучий переводить не буду, уж простите великодушно.
— У нас в семье все им владеют, — такое ощущение, что пожала плечами девица. — Можете, кстати, называть меня не Джули, а Юлия. Иванова. В кои-то веки никто коверкать не будет! Хотя вы, мистер Праведный Гнев, извольте обращаться ко мне не иначе, как Юлия Сергеевна! И на «вы», пожалуйста!
— Как пожелаете, ваше жур… э-э-э… барышня! — наконец, справился я с собой. И резко обернулся, натянув на физиономию маску бесстрастности: — Мастер-лейтенант Болтнев, к вашим ус… э-э-э… честь имею!
Хрен тебе, а не мои услуги! Докажи сначала, что ты этого достойна! Надеюсь, именно это читалось у меня во взгляде. Но это, сами понимаете, не точно. Опять же, очень многое зависит от интерпретации принимающей послание стороны.
— Болтнев? — удивлённо заломила аккуратно выщипанную бровь девица. — А у меня в сопроводиловке написано — Болт.
— Это сокращение, — страдальчески поморщился я. — Вы же почему-то для всех Джонс, а не Иванова. Вот и со мной такая же фигня.
— Пожалуй, я вас понимаю, мистер Праведный Гнев! — чуть смягчилась журналистка. — Раздражает, знаете ли, постоянно слышать Джулиа Иванофф. Пусть уж лучше Джули Джонс. А вас как зовут?
— Никита. Тоже Сергеевич.
— Ха! Это многое объясняет! — улыбнулась девушка. На сей раз без издёвки, а потому прямо на глазах преобразилась из холодной и надменной дивы от журналистики в симпатичную довольно миниатюрную блондинку. — Никьйита Болтньефф?
— Я же говорю, сложно! — усмехнулся и я, окончательно успокоившись. Похоже, я был к ней несправедлив. Может быть, и сработаемся. — Вот и зовут Болтом, в смысле, Болтом! — успел я вовремя поправиться. — Мастер-лейтенант Ник Болт, к вашим услугам, мисс!
— Хм… хорошо, — очаровательно прикусила нижнюю губу репортёрша. — А вам не обидно?
— Не обиднее, чем мистер Праведный Гнев, — подмигнул я ей. — Да и вообще, «Bolt» в переводе «молния», а это я и есть.
— Потому что вспыльчивый, — вставил своё веское слово капитан.
— Ни за что бы не сказала! — широко распахнула глаза журналистка, прижав ладони к щекам. — Зная своеобразный армейский юмор, скорее бы другое подумала, пошлое!
Вот зараза! Я аж зубами скрипнул с досады. Они что, сговорились, что ли? В смысле, с капралом Вегой, которая меня постоянно такими вот грязными намёками донимала, особенно когда мы наедине? Впрочем, ей можно верить, она не понаслышке знакома с предметом, о котором идёт речь.
— Мы не армия, мисс, — тем не менее, сохранил я спокойствие. По крайней мере, с виду. — Но юмор у нас такой же дурацкий. Капитан, подтвердите.