Жестяная корона
Шрифт:
Лишь в одном месте пришлось драться. Люди с самой большой деревни не дали связать себе руки и не пошли покорно за своими новым владельцами сначала в захваченный Даленторденвайер, а оттуда на побережье, к кораблям. Здесь жил ярл, большой толстый человек, на которого не налезли никакие доспехи и который вышел биться с ними с одним двуручным мечом. У него было всего два десятка дружиников, но крестьяне встали подле своего господина... встали и умерли. Впервые за все время вторжения в южные земли Биргир уважал своих врагов, ибо они погибли, как и подобает воину, хотя воинами при жизни не были.
С каждым новым шагом данелагцы приближались к своей цели,
Но к вечеру первого дня в деревню въехал всего лишь небольшой отряд воинов. Их провели мимо Биргира ночью люди Хейле, связанных, с опущенными головами - несколько ветеранов, да пара молокососов. Их командира вождь ктаттов сжег в доме, и они снова стали ждать.
К обеду следующего дня прибежал дозорный отца - мальчишку видели на дороге с небольшим отрядом. Гнуп больше не садился, всматриваясь в горизонт, не отвлекался на еду и питье, будто обратился в камень. Лишь много позже он поднял одну руку, и все стали седлать лошадей. А когда отец сел на коня сам и выехал из балки, за ним последовали уже остальные. Племена быстрым потоком потекли по равнине, к деревне, навстречу кучке вооруженных и испуганных южан. И когда они были уже совсем близко, из домов высыпали воины Хейле, введя противника в замешательство, но не успев еще обагрить мечи кровью.
Биргир никогда не видел, как гневаются боги, потому что считал, богов нет, и россказни про них - глупые сказки. Но в тот день оску было суждено увидеть сына Одина в гневе, ибо ктатты разлетелись в стороны, как сор, поднятый налетевшим ураганом. А когда Тор обратил взор на приближающийся конный отряд, перед Биргиром померк белый свет.
Лорд Воров
– Вот он, этот предатель и трус!
– голос Виссела гремел над площадью.
– Тогда как наш король был предательски убит, этот человек решил прибрать всю власть к своим рукам!
Толпа взорвалась, подавшись вперед, и если бы не стражники, окружившие наскоро сколоченный эшафот, то растерзали на части регента Джоруила. Последний потерял всю свою спесь и высокомерие, превратившись в заискивающего попрошайку, еще тешившего себя надеждами на сохранение жизни. Соловей видел регента несколько раз до этого, и если бы его люди лично не схватили врага Эригана, то сказал бы, что Джоруила подменили. Вместо высокого и прямого, словно засунули раскаленный меч в задницу, аристократа, перед Ренди опустил голову сгорбленный, выцветший старик с проседью в волосах. Ночь далась регенту непросто.
Замысел Эригана Виссел, который Отец отроиглых придумал почти сразу после известия о падении Утеса Гроз, претворился в жизнь в точности до мельчайших деталей. Тут и там люди видели грабящих лавки энтийских стражников, которые, само собой, были лишь переодетыми подчиненными Соловья. Заставы Джоруила, которые тот расставил с помощью великодушного лорда Лестерлинга, приказали долго жить, вернее, они были, но находились там лишь солдаты ушлого Дарли. Немногочисленных людей
А когда уже народ сам вышел на улицы, в толпе стали раздаваться возгласы (естественно, тоже не без помощи Соловья), что единственный, кто может помочь навести порядок - сэр Эриган Виссел, служивший королевству верой и правдой все это время. Отец остроиглых с ленивым видом вышел сначала на балкон, а уже потом спустился вниз. Ренди даже подумал, что хозяин слишком переигрывает, недоуменно водя глазами по толпе - шум поднялся на весь город, тут хочешь не хочешь будешь в курсе.
Но Эриган терпеливо слушал, как простолюдины, перебивая другу друга, рассказывали о коварстве регента и его людей. Виссел округлял глаза и почти искренне возмущался. Он стал во главе этой лавины, понесшей людей потом к центру города, где в замке прятался ничего не понимающий Джоруил. Вернее, регент догадывался, что это заговор, единственной целью которого являлось свержение его, правой руки короля, а вместе с тем и самого энтийского правления. Но ему нечем было крыть козыри сира Эригана и его соучастника Дарли Лестерлинга. Войска последнего уже окружили и перебили часть воинов у последнего оплота древовидной семьи в столице.
И когда он, Соловей, ворвался в покои регента Джоруила, перед ним предстал сморщенный и за одну ночь постаревший человек, моливший о пощаде. Ренди даже стало жаль его, чего раньше никогда не было. Соловей очень испугался этого чувства. Чувства, способного решительным образом сказаться на его профессиональных навыках. Чувства, которого раньше не было.
Всему виной была церковь Единого Бога, куда в последнее время зачастил Ренди. Молодой священник говорил о любви Господа, о сострадании к ближнему, сыне его Искупителе, посланному наставить нас на путь истинный. Мальчишка говорил так складно, что ему впору было раскрыть свой талант, облапошивая богатых простушек на Круглом рынке. Соловей видел за свою жизнь не одного мастера почесать языком, но у священника было одно преимущество, он верил в то, что говорил.
И Ренди слушал: про огненную геенну, которая поглотит души грешников, про земли обетованные, которые ждут праведников после смерти, про сына Божьего, имя которому Искупитель. Про Искупителя было особенно интересно, потому что чем больше пастор рассказывал, тем больше Соловей узнавал в фигуре Спасителя Айвина. Того в лагере мальчишки-лорда тоже звали сыном бога, только какого-то языческого и чужеродного. И от всех остальных Айвин резко отличался, конечно, воду в вино не превращал, как говорил священник, но удивительного тоже делал много. Раньше Ренди думал, что дело в заколдованном молоте, однако и без ручника русоволосый гигант мог ворочить глыбы, которые бы и десять человек не подняли.
Хозяину Соловей ни про новый интерес Единым Богом, ни про сына Создателя пока не говорил. Тот, занятый судьбою королевства, не спрашивал, чем занимается Ренди, а сам соглядатай не откровенничал. Да и других разговоров хватало, хотя бы о лорде Воров. Только для этого нужно время удобное подгадать - речь должна была состояться обстоятельная, не болтовня наспех. Вот только случая удобного пока все не представилось.
– Я не вправе решать судьбу этого человека, - рассуждал Эриган.
– Кто я такой, всего лишь скромный Отец небольшой семьи.