Жестянка 2
Шрифт:
На территории Мариупольского греческого округа поселились две группы греков — греки-румеи и греки-урумы. Корни слова «Рум» очевидны — Рим, Византия. И те и другие исповедуют православие, однако греки-румеи говорят на диалекте новогреческого языка, а урумы — на тюркском урумском языке, уходящем корнями в половецкие наречия. Я не интересовался, какой язык родной для него, но говорит наш Грек по-русски.
И выглядит он как грек, в моём представлении. Жёсткость тёмных волос ёжиком смягчают залысины и благородная седина. Нос у него какой-то не особо греческий,
— Какие люди! Слава богу, а то я вас вчера ждал, — Виктор по-свойски протянул открытую ладонь.
— Не успевали машину доделать, — широко улыбнулся я. Общаться с Греком легко и приятно.
— Много красавиц привёз?
— Тринадцать.
— Ого, целый гарем! Поместятся у Назаровой?
— Должны, мы заранее это оговаривали.
— Ну и хорошо, — удовлетворенно заключил Виктор, словно это была его проблема. — Так, давай-ка прямо с дороги, да ближе к столу, чтобы не ждать вечера. Закусим, поговорим о делах наших грешных... Олег, без меня обойдёшься?
Что на это может ответить не приглашённый на праздник жизни подчинённый? Олег и до этого вполне без начальства обходился, но сейчас не выдержал, сделал кислое лицо.
— Подожди, Грек, не гони так. Мне ещё нужно кое-куда зарулить по делам. Я хотел у тебя остановиться, чтобы в тишине и без хохота, приютишь?
— Какой вопрос! — делано возмутился он.
— Тогда успеем наговориться. Осмотреться надо.
— Решено. Денис, ты, помню, упоминал, что в преферанс играешь? — неожиданно поинтересовался директор.
— В «сочинку», ага! — с искренним интересом подтвердил я. В гарнизоне, похоже, в преф умеет играть только Казанников, но к нему не подкатишь, не решусь.
— Ну, наконец-то! — вскричал он, обегая стол и хватая меня за плечи. — Не с кем было, понимаешь, молодёжь только в смартфонах играть может! Ладно, осматривайся.
Осмотреться здесь можно на загляденье. Старенький, поскрипывающий, но натертый мастикой до блеска паркет заставлял вошедшего задуматься о чистоте своей обуви. Красивая лепнина на потолке. Электрическая люстра, четыре керосиновых фонаря, плотные шторы на двух окнах, минимум мебели.
Половина одной стены занята «полигонными товарами» — предметами грабежа баррелей, в основном людских. Цветной шёлк парашютов, кроме красного, ведь мелкие грузовые бочки и вблизи Передела приземляются. Кожаные и прочные тканные ремни и ремешки, пряжки и застёжки, титановые кольца, скобы и карабины, куски ложементов, прочие элементы внутренней оснастки капсулы, прямоугольники, вырезанные из комбезов. Но не комбезы целиком, их не купят, только под заказ.
Долгое время Грек боролся с Казанниковым и Магдалиной Оттовной, главврачом медсанчасти, за право реализации производимой в Пятисотке фармпродукции. Хотел отжать бизнес у местных аптек, грубо говоря, но начальство на это не согласилось.
Остальные три стены
Горками высятся кастрюли всех типоразмеров, сковороды и чаны, половники и дуршлаги, чайники для кипятка и заварные, котлы и жаровни, кюветы и поддоны, противни, пекарские листы и хлебные формы, вилки-ложки, тарелки и миски — всего не перечесть. Венчики и скалки, сита и разделочные доски. Есть даже соусницы и маслёнки, не говоря уже о солонках. Доминантами по углам красуются хромированный сервировочный столик и два новеньких переносных армейских термоса с ещё не обмятыми заплечными лямками.
Особняком стоят три серебристые фермерские или молочные фляги с подсолнечным маслом, здесь оно всегда в продаже. За ними на грани обвала сложены плоские армейские котелки и фляги в матерчатых чехлах. Утварь, есть такое слово. В основном всё сделано из дюралюминия, но встречается и чугун. Немного пищевой марки универсальной стали AISI304, но есть и AISI 430, большие разделочные и поварские ножи в основном из углеродистой «чернухи» типа 65Г.
Фарфоровая посуда не ахти какого дизайна для тех самых офицеров, её мало. Элитарный товар. Особое внимание я обратил на два ёмких черпака на длинных деревянных рукоятях. К столь внушительному инструменту в голове автоматически пририсовывался образ дородной поварихи летнего детского лагеря. Одной рукой она легко размешивает в огромном чане густое обеденное варево. Прямо в ходе обмена шутками-прибаутками с товаркой в таком же белом колпаке.
Дерево рукоятей благородного красноватого цвета дышало наваристым борщом и благородством.
— Грек, тебе что, палисандр или бубинго из Бразилии утренним пароходом привезли, или ты здесь нашёл рощицу?
— Шутишь? Бразилия не подъехала, всё отечественное, — хитро прищурился Афендиков. — Люблю помастерить, знаешь ли. Вскрыл текстуру морилкой, на горячую хорошенько пропитал воском, обычным, раз карнаубского нет, отполировал. И нате распишитесь, двойной ценник!
— Вот ты жучара!
— А что, всё по правилам. Каждое вложение в товар зарплаты очередного работника требует повышения цены. Особенно при ручном труде. Ты берешь мясо и крутишь фарш или же покупаешь жареные котлеты в кулинарии. Затем считаешь расходы.
— Ну да, ну да… — пробормотал я, заметив собственноручно оставленный у входа баул.
Ёлки! Заболтался.
— Мы же к вам с подгоном от станционных, собрали по вашей заявке! — наконец-то я вспомнил, что пора переходить к главному.
— Вилки-ложки? — потёр ладони директор.