Жестянка 2

Денисов Вадим Владимирович

Дверь, как и положено, врезана сбоку, к обочине. И здесь, как говорят наша школота, был самый шок-контент — лестница. Самодельная деревянная лестница в три широкие ступени под углом — от двери в песок. Спика тронул её ногой — стоит жёстко.

— Такое впечатление, что люди только что уехали вместе с машинистами сменяться… — шёпотом сказал он.

— Ну да, здесь автобусы не ходят, — негромко добавил Мустафа.

— Или внутри сидят, — так же прошептал я, но вовремя опомнился и по-командирски решительно рявкнул: — Эй! Есть там кто-нибудь?!

Никого,

вроде бы.

Дверь была закрыта на щеколду снаружи. Дёргай и заходи.

— Хайдаров, давай связь! Нужны указания от главного, тянуть балок в ППД или продолжать движение?

— Командир, ну дай посмотреть! — взмолился Мустафа. — Успеем ещё, что там эти пять минут?

— Хорошо, страхуемся, — я достал пистолет. — Спика, открывай дверь и спрыгивай, Мустафа, держи правую сторону. Пошли!

Внутри никого не было. Два стола, один для мастера, судя по полкам. Занавески в цветочек ручной работы, чья-то заботливая жена сшила… Так, ключ на крючке — отлично. На стене у двери в пружинных креплениях небольшой топор, с другой стороны — штыковая лопата. Плакатик какого-то «Дорстройкомплекта» и календарь. Жаль не квартальный, узнали бы дату… В помещении стоит пухленький диванчик из чёрной экокожи, простенькие лёгкие стулья, Три пары жёлто-зелёных резиновых сапог. Тоже с иголочки.

Слишком стильные и чистенькие спецовки, не для работяг. Точно, это прорабская. Древний компьютер со здоровенным ламповым монитором, принтер. А вот радиостанции нет. Мини-кухня: СВЧ-печка, электрический чайник и кофеварка, бутыли с водой, кружки. Еды, кроме чая-сахара и печенюшек в пачках, не видать, ну и ладно.

Много настенных шкафчиков. Так, здесь полотенца, респираторы, перчатки… А эти — с инструментом. Елки-палки, да тут вообще всё новое!

— Я сейчас от жадности лопну! Такую добычу оставлять на дороге нельзя, надо подрезать, — категорично сказал Пикачёв.

— Мустафа, хорош пялиться, связь давай!

Первые часы экспедиции — самые нервные в штабе. Деду наверняка притащили раскладушку, пристегнули двух юных нукеров для обеспечения совсекретности и посыльных задач, а радисту Некрасову вкололи слабительное, чтобы не спал. Зуб даю, Казанников будет жить в кабинете, рядом с наушниками и микрофоном. Поэтому сеанс сладится быстро.

Я угадал. Спрятав плиту от наблюдения со стороны саванны за домиком. Хайдаров поднялся под обрез крыши вагончика, натянул гарнитуру и быстро провел связь, пару раз обратившись к нам.

Пш-ш…

— Спрашивают, сколько километров?

Я вопросительно посмотрел на Пикачёва, он у нас самый одометр.

— Без малого сорок, — подсказал Семён.

Через минуту:

— Указатели и ориентиры по маршруту?

— А сам не знаешь, водитель хренов? — не выдержал я.

— Ещё один добавь. За километр слева стоит высокая юкка. М-м… Около десяти метров и с толстым стволом, — вспомнил красавчик Пикачёв.

Наконец Хайдаров завершил сеанс связи и, спустившись к нам, обнародовал решение штаба:

— Приказано двигаться дальше, они сами заберут.

—

Чем же это? — поинтересовался я.

— УАЗ не потянет, — задумался Хайдаров. — Грузовик наш потянет!

— Ты его хорошо помнишь? И пустой моторный отсек помнишь?

— Что, его до сих пор не собрали? — наивно удивился Мустафа.

— Наших кулибиных давно пора на каркалыку, — подсказал изящное решение Спика. — Ни хрена не делают, только обещания раздают. Даже сраный дровоход собрать не могут!

— Значит, придётся снимать с полигона второй гравилёт, — сказал я.

— Но так же не бывает! — округлил и без того вечно удивлённые глаза Мустафа.

— Бывает! Ещё как бывает, когда батарейки заканчиваются, а эти паразиты из ЦУП забывают новые в очередной баррель подкинуть — уверил я. — Помнишь, Спика? Как раз в твой первый спас.

— Ещё бы! И джип тогда сломался, набегались досыта. Даже носилки пришлось таскать.

Вагончик-балок стоял посреди дороги, как огромный приз за непрерывный доблестный труд.

— Давайте хоть опечатаем его… — горестно промолвил Мустафа.

— Супер! Бумага есть, командир? А клей?

— Внутри наверняка есть, — подсказал я пломбировщикам. — А печать?

— Отпечатка моего большого пальца будет достаточно! — самоуверенно заявил Пикачёв.

В итоге он написал на бумажных лентах: «Собственность Пятисотки, тронете — посадим на кол!».

— Что-то больно жёстко… — засомневался я.

— Нормально, целее будет! Знаю я их!

Ну вот, поклеили, и на душе у хапуг стало легче.

— И всё-таки, как это может быть? Сталкеры вагончик не видели, ведь в противном случае обязательно утянули бы? — озадаченно спросил Хайдаров.

— Причём вообще здесь сталки, Мус? Техника новая, её в этом году забросили, причём после сезона дождей! А сталки Шкоды когда тут были?

— Ребята, а что вы слышали о терраформировании? — неожиданно даже для себя спросил я.

Мужики не смогли сразу переключиться, потребовалось время. Мустафа начал что-то невнятно мычать и морщить лоб, затем открыл было рот, но передумал, первым говорить не стал. Наконец Спика пожал плечами, почесал нос и неуверенно сказал:

— Не, ну фантастику я читал, конечно, не из деревни… Ставят на новой планете всякие атомные и биореакторы, те вырабатывают всякий там кислород, извлекают воду, появляется атмосфера. Затем сажают растения, разводят живность. И постепенно планета становится пригодной для жизни человека.

— Во-от! — поддержал я. — Молодец! В принципе, всё верно. Процесс очень длительный и строго последовательный. Честно говоря, я не представляю, какая экономика может нести такую большую нагрузку силами многих поколений тех, кому по определению ничего не светит. Они результатов не увидят. Ну да ладно… Принято считать, что терраформирование заканчивается тогда, когда на планете начинают жить люди. Так? Ну, как в квартиру вселяются.

— Новосёлы, — помог Мустафа.

— Именно! Но является ли это, коллеги, полным терраформированием?