Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— Почему мне не доложил, что будешь допрашивать пленного?
— Вы отдыхали, и я не стал вас тревожить, — смутился Ротмистров.
— Тогда мотай на ус, Павел Алексеевич, и не теряй зря время, — посоветовал ему Александр Михайлович. — Кстати, танки получил?
— Получил, и немало. Боезапас тоже получили... Сейчас приглашаю к себе комдивов, хочу с ними поговорить... Вы не желаете сказать им слово?
— Сам решай. Если надо — я готов!
— Очень даже надо. Вы маршал, начальник Генштаба и представитель Ставки. Кого
В ночь на 12 июля Василевский долго не ложился отдыхать. Если верить пленному немецкому офицеру из дивизии СС, в три часа ночи танки пойдут в атаку на наши позиции. На часах уже три, а на переднем крае мёртвая тишина! Прошло ещё два напряжённых часа. Пять утра... И вдруг тёмное небо раскололи орудийные залпы и багряные сполохи осветили всё окрест.
Вражеские атаки, однако, были отбиты. А на другой день и наступление против орловской группировки врага перешли Брянский и Западный фронты. С командного пункта 69-й армии генерала Крюченкина Василевский связался по телефону с командующим Брянским фронтом генералом Поповым, уточнил у него ряд моментов, а в заключение сказал:
— Марков (псевдоним Попова), ты не забыл, как недавно мы с тобой шагали на передовой? Не забыл... Молодец, Маркиан! А что ты мне обещал, помнишь? Сражаться с высоким накалом! Так что не подведи нашего предка Кутузова. Операцию-то Верховный, как ты помнишь, назвал в его честь... Понял? Ну, с Богом, Маркиан!
Василевский положил трубку на аппарат и в дверях блиндажа увидел... маршала Жукова!
— Что, твои подопечные на Центральном фронте уже разбили врага и ты пришёл мне на помощь? — усмехнулся Василевский.
— Да нет же, Саша! — улыбнулся Жуков. — Я был на КП Брянского фронта, и туда позвонил Верховный. Он приказал мне срочно вылететь в район Прохоровки и принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов. Я сразу же в самолёт — и к Ватутину. Даже тебе не было времени позвонить. Как тут дела, всё хорошо?
— Теперь — да, а было хуже, когда под Прохоровной на Ротмистрова навалились немецкие танки, были среди них и «игры» и «пантеры», но все они нашли здесь свою могилу.
Жуков поделился с Василевским своими мыслями. 7 июля он был на Обонянском направлении, и в первой же атаке бойцы уничтожили до двухсот вражеских танков.
— А когда немцы бросили танки против наших 6-й гвардейской и 1-й танковой армий, такое завертелось, что и смотреть было страшно! — сознался Георгий Константинович. — Шли танк на танк. Немцы оставили на поле боя около трёхсот машин. Кровавая схватка, скажу тебе... Но я рад, что наши танкисты нанесли врагу весьма чувствительные удары. — Он помолчал. — Ты куда сейчас?
Василевский ответил, что Верховный велел ему выехать на Юго-Западный фронт к генералу Малиновскому, организовать там наступательные действия. А начать их надо с переходом Воронежского и Степного фронтов в контрнаступление.
— Я намаялся за эти дни, Георгий, — признался Александр
— Война, Саша, и чем жёстче идут бои, тем больше потерь, — грустно произнёс Жуков. — Пока ты не убыл на Юго-Западный фронт, я хотел бы ознакомиться с делами здесь, на Воронежском фронте. Сядем за стол, пусть начальник штаба разложит карты, а ты введи меня в курс принятых тобой решений.
Василевский вызвал начальника штаба и попросил дать ему все документы. Жукову достаточно было взглянуть на карту, и обстановка стала ему ясна. Он одобрил всё, что сделал Василевский для усиления фронта. Жуков, как он писал в своих мемуарах, «полностью согласился с мероприятиями и решениями Василевского».
— Ты знаешь, Георгий, я очень переживал за Ватутина, когда во время оборонительного боя по 6-й и 7-й гвардейским армиям фронта немцы в первый день нанесли удар тремя танковыми корпусами и двумя армейскими. А по обороне центрального фронта немцы ударили лишь тремя корпусами. Так что Николай Фёдорович ныне герой, хотя перед сражением тебе и мне пощекотал нервы.
Жуков мягко сказал:
— Я был у Рокоссовского, он всё знает и даже сам тревожился за Ватутина — устоят ли его войска. И я и он в курсе того, что ты и твой подопечный Ватутин пережили неделю назад. Ну, а главное то, что наши бойцы не дали себя словить!
Когда 15 июля в контрнаступление включился и Центральный фронт, Василевский уже находился в штабе Юго-Западного фронта и вместе с его командующим генералом Малиновским, членом Военного совета генералом Желтовым и начальником штаба генералом Корженевичем обсуждал план предстоящих боевых действий фронта.
— Вы надолго к нам? — спросил его Малиновский.
— Вот решим с тобой, Родион Яковлевич, все вопросы, а там видно будет, — небрежно обронил Александр Михайлович. — Ты же знаешь, в чьём подчинении я нахожусь. Вчера по приказу Верховного был на Воронежском фронте, теперь туда прибыл Жуков, а меня Сталин направил к тебе. Дня три поработаю у вас, а там как он решит. Ситуация на фронте заваривается всё круче, и Верховный беспокоится, как бы нам не оплошать.
— И всё же нам бы хотелось, Александр Михайлович, чтобы вы подольше побыли у нас, — добродушно сказал до этого молчавший член Военного совета генерал Желтов.
— Буду сидеть у вас, пока не позвонит Верховный, — улыбнулся Василевский.
Но Сталин позвонил Василевскому и, выслушав его доклад по Юго-Западному фронту, спросил:
— Что будете делать вечером?
— Намерен с руководством фронта поработать на оперативной карте. Ситуация на всех участках фронта не сегодня-завтра весь ма осложнится, и важно всё предусмотреть.
— Вы сами так решили или вас попросил Родионов (псевдоним Малиновского)?
— Оба так решили...