Жезл маршала. Василевский

Золототрубов Александр Михайлович

— Есть такой человек, — осторожно обронил Василевский.

— Кто?

— Адмирал Кузнецов! — Военный министр сделал паузу. — Он столько пережил и на войне и после войны, но не сломался!

Сталин коротко изрёк:

— Надо подумать...

Василевский ушёл. Сталин закурил, но тут к нему вошёл Берия и сел рядом:

— У тебя, Иосиф, есть какое-то поручение? Так сказал мне Поскрёбышев.

— Помнишь, как ты арестовал адмирала Левченко, который недавно делал доклад на Главном военно-морском совете?

— Как же, — улыбнулся Берия, — я тогда лично его допрашивал!

— И что ты о нём мне говорил?

— Не помню, — смутился Берия.

— А я помню! — усмехнулся

вождь. — Ты говорил, что адмирал Левченко чуть ли не предатель, что флот ему не брат, что немцам он готов был отдать не только Крым, но и Севастополь. Вспомнил, Лаврентий?

— Что-то в этом роде я говорил...

— Выходит, ты мне бузу говорил, Лаврентий. Я послушал доклад Левченко и пожалел, что мы с ним так жестоко обошлись. Удивляюсь, как ты не обвинил адмирала в шпионаже в пользу Манштейна, штурмовавшего Севастополь! — Вождь громко засмеялся. — Ладно, не сердись, дело прошлое. Я вот о чём подумал. Левченко доказывал, что промышленность сдаёт флоту корабли с большими недоделками. Надо бы тебе в этом разобраться.

— Понял, Коба, завтра же займусь.

— Только работай без натяжек и придумок, честно, как есть...

На другой день маршал Булганин, курировавший военный флот, пригласил к себе некоторых членов Политбюро, командующих флотами и сообщил о том, что Сталин принял решение освободить с поста военно-морского министра адмирала Юмашева.

– — Кого будем рекомендовать на эту должность?

Адмирал Байков предложил кандидатуру вице-адмирала Кузнецова. Он сказал, что Николай Герасимович — крупный военачальник, его авторитет на флотах по-прежнему велик. Не так давно он возглавил командование 5-м военно-морским флотом на Тихом океане, и в короткий сок ему удалось резко поднять боеготовность флота. Из-за учений он не мог принять участие в работе, но свои мысли по укреплению и усилению флотов изложил в письме, которое он, Байков, привёз и отдал Булганину.

— Я прочёл это письмо, — подал голос Булганин. — В нём есть дельные предложения, и мы включим их в стенограмму заседаний. Есть возражения против кандидатуры адмирала Кузнецова? Нет? Тогда ваше мнение я доложу товарищу Сталину.

— Николай Александрович, а вы за или против? — спросил Василевский.

— Я, как и вы, — за, Александр Михайлович, — улыбнулся Булганин.

«Тогда было бурное заседание, и хорошо, что все поддержали кандидатуру адмирала Кузнецова», — подумал сейчас Василевский, ожидая Николая Герасимовича.

Пока ждали главкома ВМФ, Сталин заговорил о проблемах перевооружения армии и флота новейшим оружием.

— В июле сорок шестого года была сформирована первая ракетная часть в Советской Армии, — сказал Сталин. — В октябре сорок седьмого мы произвели успешный запуск первой баллистической ракеты, а в сентябре сорок девятого испытали атомную бомбу. Это, безусловно, отрезвило тех, кто пытается запугать нас, в том числе и главного оруженосца Запада господина Черчилля. Однако мы медленно наращиваем наше стратегическое оружие, — подчеркнул вождь. — Нам крайне нужны ракеты с ядерными зарядами, самолёты-ракетоносцы, атомные крейсера и подводные лодки, ледоколы-атомоходы... Прошу вас, товарищ Василевский, вместе с Генштабом подготовить специальное совещание по этому важнейшему вопросу...

В дверях появился главком ВМФ адмирал Кузнецов. Он с ходу произнёс:

— Прибыл по вашему вызову, товарищ Сталин!

— Вам известно, что адмирал Пархоменко предложил ракету «Стрела» испытать на крейсере? — спросил вождь.

— Известно, но я рекомендовал взять для этой цели крейсер «Красный Кавказ». Он мощнее, чем крейсер «Красный Крым», водоизмещение у него девять тысяч тонн.

— Но он же гвардейский? — заметил Булганин.

— Оба

крейсера гвардейские, Николай Александрович, оба отличились в Керченско-Феодосийской операции. Но в марте сорок пятого крейсер «Красный Крым» мы перевели в состав учебных котблей.

Сталин взял со стола трубку и закурил.

— Николай Александрович, когда у нас началось формирование ракетных частей? — спросил он.

— В сорок седьмом. — Булганин почесал куцую бородку. — Тогда по вашему указанию я должен был присутствовать на пуске баллистической ракеты, но, как на грех, сильно простыл и не смог поехать на полигон.

— После войны прошло не так уж много времени, но наша промышленность создала для армии и флота достаточно новейшего оружия, в том числе и ракеты. — Сталин прошёлся вдоль стола, за которым сидели члены Политбюро и военачальники. — Теперь надо продумать, как нам вооружить ими войска, куда и какие направить ракеты, кому их выделить в первую очередь. История отпустила нам мало времени, и его надо использовать сполна. Пусть господа капиталисты увидят, что у Советского Союза есть чем себя защитить. — Сталин подошёл к адмиралу Кузнецову. — Испытания ракеты «Стрела» не затягивайте, и чтобы всё было сделано так, как просит конструктор.

— Я сам поеду в Севастополь на ракетную стрельбу!..

Крейсер «Красный Кавказ» был потоплен одной ракетой. Адмирал Пархоменко занимался подготовкой крейсера, и дело это оказалось нелёгким. На корабле Пархоменко оставил минимум моряков, на ходу пришлось снимать их, и когда «Красный Кавказ», объятый пламенем и дымом, тонул, на нём не было ни одной души.

После этого в Москве собрали Государственную комиссию, вёл заседание министр МГБ Берия. Адмирал Пархоменко доложил, как проходили испытания на Черноморском флоте, сказал, что ракета «Стрела» хороша и её надо принимать на вооружение флота.

— А на другие флоты можно рекомендовать эту ракету? — спросил Берия.

— Этот вопрос надо решать главкому ВМФ адмиралу Кузнецову, — ответил Пархоменко. — Я уполномочен отвечать лишь за Черноморский флот.

(«Позже меня принял военный министр Маршал Советского Союза Василевский, — говорил автору этого романа адмирал Пархоменко. — Он заинтересованно беседовал со мной, ему хотелось знать о новой ракете всё — и как она шла на крейсер, и как «искала» цель, куда ударила по кораблю, какой силы был взрыв, даже попросил нарисовать схему полёта ракеты. В нём я сразу почувствовал опыт генштабиста! Потом маршал поблагодарил меня за работу, проделанную во время испытаний, сказал, что приедет в Севастополь, где в сорок четвёртом его ранило осколком мины. В шутку он спросил, дам ли ему шлюпку, чтобы прокатиться по бухте. Я ответил, что в его распоряжении будет находиться катер командующего флотом». — А.3.).

После заседания Василевский пригласил к себе Кузнецова. Тот сел в кресло, а Василевский стал набивать трубку.

— Что тебя волнует, Николай Герасимович? — осведомился маршал.

— О Юмашеве вспомнил, — вздохнул Кузнецов. — Приболел он, завтра хочу его проведать. Может, помощь ему нужна. Жизнь-то его прошла на море и кораблях...

— Вот это мне и нравится в тебе — своих соратников ты не забываешь, — улыбнулся Александр Михайлович. Он устало разогнулся и встал, попыхивая трубкой. — Мне утром надо убыть на полигон, где будут испытывать новую ракету. Эта «сигара» похлеще той, что потопила крейсер «Красный Кавказ». — Он выглянул в окно. — Похоже, что вот-вот брызнет дождь. Хочу дать тебе совет, Николай Герасимович. Сталин не щедр на добрые слова — что поделаешь, такая у него натура. Но тебя он ценит, надеется, что военный флот ты весомо укрепишь. Так что не ему, а тебе решать свою судьбу.