Жгучая тайная страсть. Личный театр Эдуарда Тополя
Шрифт:
ИТКИНД. Да, я заболел Пушкиным. Ходил по Питеру, поехал на Черную речку. И я понял его. Он был не только гений, он был такой одинокий и так страдал! Я заболел от его страданий…
ВЕСЕЛИНА. Я помню, у тебя была температура. Я испугалась, хотела вызвать врачей…
ИТКИНД. Знаешь, искусство гения – это страдание. Когда-нибудь я сделаю Шекспира, ты увидишь, как он страдал…
ВЕСЕЛИНА. А Паганини?
ИТКИНД. Паганини я тоже сделаю. Ой, какой я сделаю Паганини! Он же был веселый гений. Как Моцарт.
ВЕСЕЛИНА. То есть, ты сидишь в этом каменном мешке, тебя уже восемь месяцев бьют,
ИТКИНД. Нет, о тебе. Когда меня освободят, я сделаю тебя, Весну. Ой, какую я сделаю Весну, ой какую! У Боттичелли было «Рождение Венеры», а я сделаю «Рождение Веселины».
ВЕСЕЛИНА (улыбаясь). Из дерева или из глины?
ИТКИНД. Из дерева, из дерева, как ту, самую первую…
ВЕСЕЛИНА (отстраняясь, ревниво). Какую еще ту?
ИТКИНД. Не ревнуй. Это было так давно, до революции. Я приехал в Москву, чтобы учиться на скульптора. В пятнадцатом году. Жил у еврейских девушек, которые писали себя проститутками, а сами учились или работали. Знаешь этот памятник первопечатнику Федорову? В Москве, перед Китайгородской стеной – его тогда только-только поставили, работа Сергея Волнухина. Я пришел его посмотреть, и он мне так понравился – я захотел пойти к Волнухину в помощники. А оказалось, он в академии живописи ведет скульптуру. Пришел туда сдавать экзамен, а меня сразу привели в его класс. Представляешь: огромная мастерская, потолка не видно. На подиуме стоит обнаженная модель, Сергей Михайлович говорит мне ее лепить. А я же никогда не видел обнаженную натурщицу! Конечно, я уже был женат и все такое, но ведь у нас это всё в темноте и через маленькое окошко в простыне…
Звякает замок камерной двери, скрипит тяжелая дверь, входит солдат.
СОЛДАТ. Иткинд, на выход! Руки за спину!
ИТКИНД (тяжело поднимаясь). На допрос или?..
СОЛДАТ. На выход!
Иткинд и Веселина смотрят друг на друга. Хотят обняться, даже делают шаг друг к другу.
ВЕСЕЛИНА (жестом останавливая Иткинда). Нет! Мы не прощаемся! Тебя не убьют! (Крестит его, скороговоркой) Тебянеубьют! Тебянеубьют!..
Иткинд и Солдат уходят.
Слышны их удаляющиеся шаги.
Егонеубьют! Егонеубьют! Господи, прошу Тебя… (Падает на колени) Господи, Пресвятая Дева! Борух Ата Адойной…
Картина пятая
Москва, 22.06.1941 год.
На авансцене – все тот же маленький столик с настольной лампой, микрофоном и звуковым пультом.
ГОЛОС ЛЕВИТАНА: Внимание, говорит Москва! Передаем важное правительственное сообщение! Граждане и гражданки
Картина шестая
Омская область. Зима 1941 года.
Поперек сцены – забор с колючей проволокой. По одну сторону забора, в снегу – козлы, на этих козлах бревно, которое Иткинд и Следователь пилят ручной пилой. Оба в арестантских робах.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Живучие вы, явреи… (Прекращая пилить) Слышь, Исаак? Тебе сколько лет?
ИТКИНД (поворачиваясь к нему правым ухом) Вус?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Сколько лет тебе?
ИТКИНД. Ты же мне ухо испортил.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Подумаешь, ухо! Мы тебя восемь месяцев били! Как тебя, вообще, не кончили?
ИТКИНД. А бить людей стыдно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А ты же, сука, не написал признание. И теперь тут, как ни в чем не бывало.
ИТКИНД. Бить людей очень стыдно. Ты пили. А то бригадир увидит…
Оба сосредоточенно пилят.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (вспомнив и снова прекращая пилить). Нет, а сколько тебе лет?
ИТКИНД. Семьдесят. Было в апреле.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Так я ж говорю: ты японский шпион.
ИТКИНД. А как ты узнал?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А у нас в стране столько не живут. Ты японец, гад!
ИТКИНД. А ты?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Не, я свой. Я троцкист.
Снова сосредоточенно пилят.
Через весь зрительный зал на сцену вбегает, спотыкаясь, Веселина. Она в фетровых валенках и шерстяном оренбургском платке, крест-накрест повязанном на модной каракулевой шубе.
ВАСЕЛИНА (бежит к забору, на бегу). Исаак! Исаак Яковлевич! Я нашла вас! Я нашла вас! (Грудью падает на колючую проволоку, руками трясет весь забор) Исаак Яковлевич!
Иткинд и Следователь прекращают пилить.
ИТКИНД. Ой! Вейз мир! Весна!..
Иткинд, оглядываясь по сторонам, спешит к забору, оба обнимаются через проволоку. Он гладит ее по волосам, по лицу. Оба говорят вперемешку.
Весна! Весна моя…
ВЕСЕЛИНА (плача от счастья). Боже, я нашла вас! Вы живы! Какое счастье! (Судорожно целуя Иткинда) Ты жив!