Жил-был Пышта
Шрифт:
Кто их принёс с поля? Неизвестно. Никто не признаётся. Каждый мог принести. Когда автобус останавливается, все ходят ногами по земле. Кто встретил их в поле, тот сорвал и принёс. Только про самого себя Пышта знает точно: он не приносил.
Автобус бежит, букет над Майкиной головой подрагивает. Иногда Майка поднимает голову и улыбается ему.
Пышта догадывается: наверно, Владик расстарался. Подумаешь! И чего они все так стараются Майке угодить? Особенно Владик. Ещё бы не хватало, чтобы Майка когда-нибудь на нём женилась или — как правильно называется? — замуж, что ли,
Ну, а Женю Майка сама не выберет. Пышта слышал, она сказала ему: «Бедная у тебя будет жена, целый день должна тебя причёсывать, чтоб ты был не дикобраз, а интеллигентный человек».
Кто же, интересно знать, принёс Майке цветы? Пышта любит тайны. Но он любит тайне тайны, которые он знает.
Остановка. Закрыт полосатый шлагбаум через железную дорогу. Пышта высунулся в окно. Слева направо промчался состав. На платформах едут жнейки, сеялки и картофелекопалки. Новенькие, покрашены яркими красками. А электровоз тоже ярко-синий, нарядный, потому смотреть на поезд весело.
И только он отстучал, другой состав промчался справа налево. В платформах с высокими бортами таинственно поблёскивает уголь.
— Душа моя, уголёк! — Фёдор проводил поезд горячим, ласковым взглядом.
И хотя на поездах Пышта даже машинистов не заметил, так быстро прогремели они мимо, но вдруг представилось Пыште множество разных людей. В чёрной глубине земли они были в касках, словно подземные солдаты, их отбойные молотки стучали как пулемёты, и шёл сквозь толщу земли подземный комбайн… А весёлые — голубые, красные, жёлтые — машины для полей делали рабочие люди в цехах. Люди грузили их на платформы, и люди где-то на станции встретят их, сядут за руль…
Поезда отстучали. Хвостовые вагоны закрутили за собой пыльную позёмку, и полосатый шлагбаум полез вверх. Автобус побежал дальше. Вокруг расстилались тихие поля, туман беззвучно стоял над речушкой, а в душе Пышты гремел весёлый гомон работы. Промчались поезда от людей к людям, и весь белый свет вокруг Пышты стал сейчас полон делами.
Воробьи качались на проводах, а Пышта думал: «Здравствуйте люди, которые эти провода натянули, и здравствуйте люди, которые отправляют телеграммы. И почтальоны, у которых в книжке надо расписываться, что телеграммы пришли, тоже здравствуйте. И здравствуйте люди, которые повернули выключатели и стали делать уроки. И здравствуйте люди на том кирпичном заводе, который делает кирпичи, которые провёз мимо нас грузовик. И шофёры машин с зерном, которые остановились у переезда и ждут, пока откроют шлагбаум. И здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте много людей!»
— Что ты там бормочешь? — спросила Майка. — Всё стекло запотел.
Владик сейчас же поправил:
— Нельзя говорить «запотел стекло». Правильнее сказать: «Стекло запотело от твоего дыхания». Но, право, Пышта, кому ты киваешь? Нигде нет ни одного человека!
Пышта отмалчивается. Только что было так много людей, а сейчас опять осталось всего пять Непроходимимов.
— Может, ты со столбами или с проводами здороваешься? — спрашивает Владик.
— Ну что ж, может, и с
— Правда? — живо оборачивается Пышта.
— Ну, если ещё не бежит, так скоро побежит, — смеётся Майка.
Оказывается, Пыште очень хочется увидеть маму. Здравствуй, мама. Когда ты вернёшься, я тебе соберу букет цветов. Нет, цветы уже облетели. Вот у Майки — седые, самые последние на земле, их, наверно, принёс Владик. Зато я тебе проращу деревце. Я его уже посадил. Владик сказал, что из варёных косточек деревья не растут. А я его всё равно ращу и поливаю. Вот увидишь — вырастет!.. Мама, наш автобус остановился. Потому что колодец, и Фёдор доливает воды в радиатор…
Пышта слышит голос Владика-докладика. Он репетирует лекцию.
— Некоторые девушки любуются васильками, — говорит он. — А василёк — злостный сорняк, он губит наши посевы!
«Сам принёс, сам ругает?» — удивляется Пышта.
— Подсчитано, — говорит Владик, — что каждый год сорняки губят на планете столько зерна, что хлебом, из него испечённым, можно было бы накормить огромную страну. Сорняки борются за власть над землёй. Вырвите куст полевого осота…
— Я его знаю. У него колючки по краям листьев, я его…
— Тебя не спрашивают! — перебил Пышту Владик. — Разрубите его на части, а он и разрубленный приживётся. Поэтому, даже выполотый, его нужно выносить с поля. Но самый большой вред наносят васильки! — Он гневно ткнул пальцем в Майкино окно.
Женя начинает петь пронзительным, как у Буратино, голосом:
Василё-ёк, цветик мой прекра-а-асный, Подари-ил мне соколик ясный!У Майки лицо загорается румянцем. Она хватает свою клетчатую надувную подушку и швыряет в Женю. А Женя посылает подушку обратно.
— Полагаю, — говорит Владик, — даже второклассники себя так не ведут.
— Ведут! Ведут! — радуется Пышта.
Клетчатая подушка с шипеньем испускает дух.
— Ну вот! Ты лопнул мою подушку!
— Маечка! — Владик поправляет за ушами оглобли очков. — Но нельзя так говорить: «Ты лопнул подушку». Даже во втором классе дети так не строят фразы!
— Строят! Строят! — весело сознаётся Пышта.
Женя достаёт из-под скамьи клей, который клеит всё на свете.
— Прости, Владик, мы тебе помешали, продолжай, пожалуйста… — Майкины синие глаза смущённо и ласково глядят на Владика.
— Только, пожалуйста, — просит Женя, — не маши руками, не дрожи автобус, а то у Фёдора не выдержат тормоза, он вывалит нас в кювет, и я приклею что-нибудь не то к чему-нибудь не тому.
— Ага! «Не дрожи автобус». Так тоже нельзя говорить! — ликует Пышта.
— Вы просто несерьёзные люди, — сухо произносит Владик. — Итак, о васильках. Раскопки археологов свидетельствуют, что в древнейшие века с человеком соседствовали вредные растения — например, василёк. Для распространения по планете сорняки вооружены всякими летучками и прицепками…