Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза

Чудинов Александр

Подноск остров 5 в[ерст]. от города [Нижнего Новгорода]. Здесь выращивают все виды овощей, но жителей нет. Русские, которые всегда строго блюдут предписанные церковью перед большими праздниками посты, хотя обычным нормам порядочности следуют отнюдь не столь часто, готовят [в пост] напиток и похлебку из обжаренной муки. Для изготовления напитка надо лишь разболтать такую муку в большом количестве воды, после чего это сразу можно пить. Брожение подобного напитка дает так называемый квас. Из той же самой муки, воды, соли и льняного масла готовят похлебку, которую едят, не варя. Ее называют толокно. Иногда туда кладут красные ягоды, коими весьма изобилуют леса по берегам Волги. Несколько раз добавляли уксус и несколько раз молоко, хотя в таком случае это совсем не постно. Я ел толокно. Оно, по-моему, хорошо для людей с отменным аппетитом. Я нашел его очень сытным [485] .

485

[Romme G.] De Nisnei Novgorod `a Kasan au commencement du moi d’ao^ut 1781, par le Volga. –

РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 3. Д. 19. Л. 12. Курсивом обозначены слова, написанные Роммом по-русски.

Чебоксар – город в 40 в[ерстах] от Кузмодемянска и в 100 от Казани. Этот город, имеющий татарское название, – крупный центр торговли зерном, которое доставляется от чувашей и черемисов, продающих его по очень низкой цене. Возле него есть небольшая речушка Чебоксарская река [486] .

Масло остров 10 в[ерст] от Илинсок [Ильинского]. Остров прежде Масло направо. Здесь Волга меняет свое русло, нанося песок на правый берег и подмывая левый. Время от времени на берегу видны лачуги чувашей – дикого народа, данника России. Он начинается почти напротив Илинска [487] .

486

Там же. Л. 9.

487

Там же. Л. 13.

И только в своей завершающей части – при описании Казани – ранее хаотичные заметки Ромма приобретают характер вполне связного рассказа:

Протяженность реки Казанка около 200 верст. Вода в ней мутная и плохая. Пройти вверх можно только на баркасе, для барок слишком мелко. Устье ее находится в 7–10 верстах от Казани. Весной Волга более чем на 4 сажени покрывает равнину, отделяющую ее от города, который, будучи расположен на нескольких небольших холмах, не терпит от такого наводнения никакого ущерба. В это время ширина Волги достигает 9 верст.

Пугачев сжег несколько кварталов, но всё уже восстановлено и город стал краше прежнего. Императрица выделила городу 250 тыс. рублей для создания ссудной кассы, в которой каждый индивид, желающий строить, может легко взять заем. Власти выделяют место под строительство и дают беспроцентную ссуду на 10 лет, позволяя ежегодно гасить по 1/10 части долга. Частные дома должны вписываться в общую линию улиц, которые в заново отстроенной части совсем прямые. Кирпич стоит 2 1/2 рубля за тысячу, и кирпичный дом оказывается не дороже деревянного, но гораздо выгодней в плане пожароустойчивости. Проезжая, мы насчитали четыре большие улицы, застроенные кирпичными домами. Все остальные уже готовые кварталы имеют линейное расположение, но дома в них из дерева. Участок земли перед каждым домом, кое-где занятый газоном или посадками небольших деревьев, придает им простой и приятный вид. В центре города находится рынок, окруженный лавками, удачно расположенными и изобилующими товарами. Здесь можно понять, сколь многочисленно местное население.

Для ремонта стен цитадели используется труд каторжников, бесконечно идущих через Казань в Сибирь, где они осуждены работать в рудниках. Губернатор Казани задерживает здесь каждую партию каторжников до прибытия следующей. Большинство из этих несчастных подвергались бичеванию кнутом за тяжкие преступления. Эти мужчины и женщины работают и на власти, и на частных лиц, но под надзором нескольких солдат. Снаружи к цитадели пристроена тюрьма, однако пребывание в ней слишком тягостно для каторжников, чтобы они не предпочли ему работу в городе. Такой способ использования этих несчастных великолепен. Можно было бы с удовольствием смотреть, как их преступные руки, занимаясь полезным трудом, искупают свои прегрешения, если бы не докучал постоянный звон кандалов, коими отягощены ноги [заключенных]. Сие придает их конвоям варварский и отталкивающий вид, хотя подобная манера обращаться с ними [каторжниками] гораздо менее варварская и более полезная, чем заточать этих несчастных в сырых, темных и губительных для здоровья темницах, чем, удалив их с глаз властей, с гораздо большей вероятностью подвергнуть тысячам страданий. Всего их насчитывается три сотни.

Еще в цитадели можно увидеть мечеть бывших царей (rois) Казани, а также их дворец из двух очень хорошо сохранившихся зданий, архитектура которых проста и привлекательна. Возле цитадели, со стороны построек, возводимых для администрации, при земляных работах обнаружили некое круглое пространство, земля внутри которого очень рыхлая и, похоже, была набросана сюда, чтобы засыпать яму. Предполагается провести здесь раскопки, чтобы выяснить, что представляло собою сие отверстие. С этой точки открывается отличный вид: она доминирует над городом и над значительной частью окружающей местности.

Гимназия обустроена не так хорошо, как хотелось бы. Наиболее высокое жалование составляет в ней 200 рублей, а есть и 60. В интересах самих жителей увеличить бюджет этой школы, имеющей столь благородное предназначение. Каждый может отправить туда своих детей. Татарский язык является одним из преподаваемых предметов. Те 250 тыс. рублей, что составляют капитал ссудной кассы, используются не полностью. Вместо того чтобы лежать без дела, не могут ли они быть потрачены на гимназию? Подсчитано, что дом размером 13 х 8 сажень стоит не более 3 тыс. рублей, что очень немного.

Татары в этом городе занимают отдельный квартал,

где могут свободно отправлять свой культ. У них есть несколько мечетей. Мы дважды присутствовали на их вечерней молитве, которая начинается лишь после захода солнца. Верующие в Магомета приглашаются на молитву имамом, который поднимается на самую высокую часть минарета и оттуда поет несколько священных гимнов. Мы вошли вместе с мусульманами в самую старую мечеть квартала, имеющую в силу этого право начинать молитву первой. Каждый мусульманин оставляет свои туфли на паперти. Мы этого не сделали и были неправы. С нами находились генерал-губернатор, губернатор, вице-губернатор и главные должностные лица города. Мечеть, в которую мы, миновав паперть, вошли через дверь, обращенную на восток, представляет собою квадратное помещение, освещаемое через окна – четыре с севера и четыре с юга. В восточной части находится кафедра, поддерживаемая колоннами. Здесь располагаются певчие. Напротив, стало быть в западной стене, находятся два окна и запертая дверь. Пол покрыт ковром. Стены совершенно голые и не имеют никаких характерных для этого места особенностей, кроме нескольких связок четок, висящих в разных местах по стене со стороны входа. Имам опускается на колени, садясь себе на пятки, лицом к этой запертой двери. Все мусульмане размещаются позади него несколькими тесными рядами. Имам произносит несколько молитв с разными модуляциями голоса, что походит на весьма монотонное пение. Принимаемые им различные позы повторяются всей мечетью. Можно видеть, как они все вместе касаются лбом пола, простираясь во весь рост, потом садятся на пятки, руки соединены, голова опущена. В следующий раз они все вместе поворачивают головы на север, потом на юг, или делают вид, будто что-то читают, держа у себя в ладонях, а затем прикладывают те к своим ушам, к лицу, после чего в беспорядке рассеиваются по всему залу и каждый, похоже, мысленно повторяет молитву, воспроизводя те же позы по своему усмотрению. Порядок, глубокая тишина и почтительность, которые соблюдаются ими в этом месте молитвы и от которых их здесь ничто не отвлекает, имеют в себе нечто величественное и возвышенное. Проникаешься уважением к людям, чья религия отличается от других лишь некоторыми обрядами и некоторыми [нрзб.], подобно большинству наших, которые все предназначены для выражения чувств почтения и смирения, столь же переполняющих христианина, как и мусульманина, перса, как и инка, при поклонении Богу, единому для всех наций. Все его признают, все его почитают, но каждый на свой манер, так же, как каждый приветствует соседа или господина, но одевается и ест по-своему. Различие между религиями столь же естественно для людей, как и различие одежд и языков, но [выражаемые ими] чувства так же схожи, как каждому разумному существу присущ человеческий облик. Молитва была короткой, и все молча разошлись.

Во второй раз я побывал там с моим учеником, но уже без г-на графа Строганова или кого-либо из видных людей города. Мы проявили там такую же любознательность и так же соблюдали тишину, как и ранее. Однако теперь мы предстали без внешних проявлений величия и могущества, и то, что польстило мусульманам в первый раз, не вызвав с их стороны никакого ропота, во второй было сочтено непочтительностью. После молитвы ко мне подошел старик и попенял мне, сначала мягко, а потом, видя, что я не могу ответить ему по-русски, с раздражением, на то, что я не оставил свою обувь при входе в мечеть и что теперь они все оказались осквернены нашим дерзким поступком и вынуждены будут совершить омовение, прежде чем вернутся в это святое для них место. Признаюсь, я был весьма огорчен тем, что обидел этих почтенных людей, поклоняющихся тому же Богу, что и я [488] .

488

[Romme G.] De Nisnei Novgorod `a Kasan au commencement du moi d’ao^ut 1781, par le Volga. – РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 3. Д. 19. Л. 14–16 об.

После Казани путешественники отправились на восток, но куда именно и как далеко – об этом в исторической литературе высказывались самые разные суждения.

Начало недоразумениям положил М. де Виссак, посвятивший путешествиям Ромма по России целую главу, которая начинается с сообщения о том, что конечной целью первого путешествия Ромма и его ученика была «азиатская Сибирь, родовое гнездо Строгановых» [489] . Собственно говоря, уже здесь у человека, знакомого с географией России, термин «азиатская Сибирь» не может не вызвать недоумения, поскольку, как известно, никакой другой Сибири – «европейской», например – не существует, а значит, подобное уточнение лишено смысла. Впрочем, далее мы увидим, что представления французов XVIII в. о границах Сибири были столь же широкими, сколь и неопределенными, а потому не будем предъявлять излишне строгие претензии к овернскому историку, тем более что уже в следующем своем пассаже он сообщает еще более удивительные вещи: «Это было восхитительное намерение – заниматься наблюдениями и исследованиями в таком путешествии от берегов Балтийского моря к Уральским горам, от Камчатского залива и Скандинавского полуострова до реки Амур, граничащей с Китаем» [490] . Увы, попытка перенести подобный маршрут на карту обречена на провал: если мы без труда можем провести линию от Балтики до Урала, то совместить Камчатский залив со Скандинавским полуостровом в качестве исходной точки движения к Амуру едва ли проще, чем вывести знаменитую квадратуру круга.

489

Vissac M. de. Romme le Montagnard. P. 81.

490

Ibid.