Жить и сгореть в Калифорнии
Шрифт:
— Вас обвинили в лжесвидетельстве, не так ли? — спрашивает он.
— Я был признан виновным в даче нескольких ложных показаний.
— И вас выгнали из рядов полиции, — говорит Кейси, — за лжесвидетельство, за избиение подозреваемого и подложенную на место пожара улику. Прав я или нет, мистер Смит?
Кейси поглядывает в зеркало, чтобы удостовериться, что смысл его вопросов доходит до задних рядов.
— Все так.
— И вскоре после этого, — продолжает
Смысл доходит. На мониторе единодушные десять очков «против».
— Да, — отвечает Джек.
— Знали ли они вашу биографию?
— Человек, взявший меня на службу, знал.
— Да уж конечно, — говорит Кейси. — Раз он присутствовал на том процессе, где вы дали ложные показания, верно?
— Похоже на то.
— Он знал, что вы лжец, — говорит Кейси.
— Да.
— Коп, давший волю рукам.
— Да.
— Знал, что вы подложили улику, желая изобличить подозреваемого в поджоге.
— Он находился в зале суда.
— И тем не менее он принял вас на работу.
— Да.
— И поручил вам не что иное, как расследование и оценку ущерба от крупных пожаров?
— Да, он принял меня в том числе и для этого.
— И этот джентльмен все еще служит в компании «Жизнь и пожар в Калифорнии»? — спрашивает Кейси, глядя на присяжных.
Некоторые из них качают головами.
— Да, служит.
— В каком качестве?
— Заведует Отделом претензий.
Присяжные, как безумные, жмут на свои джойстики. Они качают головой, а один из них громко восклицает:
— Невероятно!
— И он является вашим боссом сейчас? — спрашивает Кейси.
— Да.
— Курировал ли он вашу работу над претензией моего клиента?
— Да.
— Получили ли вы какие-либо взыскания за сделанные вами промахи?
— Нет.
— Были ли вы отстранены от этой работы?
— Нет.
— Ругал ли вас начальник?
— Нет.
И, глядя в зеркало, Кейси говорит:
— Значит, именно такая работа с претензиями и требуется в компании «Жизнь и пожар в Калифорнии», правда же? Вот над чем стоит призадуматься. Больше вопросов я не имею. Спасибо.
— Вы можете выйти из-за свидетельской трибуны, мистер Смит.
И опять Кейси:
— Простите, пожалуйста, еще один вопрос. Мистер Смит, если б у вас была возможность заново оценить претензию моего клиента, может быть, вы поступили бы как-нибудь иначе?
На перекрестных допросах это обычная каверза под завязку. Еще одна ловушка — вопрос, на который как ни ответь — все плохо. Если он ответит, что поступил бы точно так же, он распишется в высокомерии
Джек знает, что все кончено. Он читает это в глазах присяжных. Присяжные видят в нем преступника. Они шокированы, злы на него и готовы вознаградить бедного, убитого горем мистера Уайта выплатой ему хотя бы миллионов двадцати пяти.
И он знает, что происходит сейчас в задней комнате: там высокий синклит писает кипятком, чтоб поскорее замять, положить под сукно это дело и выдать этому Ники Вэйлу пятьдесят миллионов.
И он говорит:
— Да, я поступил бы иначе.
— И как именно — иначе? Что бы вы сделали?
— Я бы пришил этого сукина сына.
Он встает и уходит.
92
Кейси входит в комнату наблюдения и хватает себе тарелку лазаньи со словами:
— Ну а теперь за следующиймой фокус-покус!
Так, словно он заставил раствориться в воздухе и Джека Уэйда, и все это дело, и в следующую секунду растворятся в воздухе пятьдесят миллионов денег компании, а собравшиеся здесь, конечно, без тени сомнения расстреляли бы хитрожопого юриста прямо сейчас, не сходя с места, только вот беда, он ведь самый умный юрист здесь, в Южной Калифорнии, и он нужен им позарез, чтобы их самих попечители не заставили раствориться в воздухе.
Эти шишки глядят на него так, словно хотят послать его куда подальше, но Кейси на это наплевать. Пусть злятся. Что они ему сделают? Уволят? Будто они хором говорят ему: «Мы важные шишки местного значения, так что гляди в оба, ковбой, — хочешь остаться на ранчо, думай, что делаешь», а Кейси отвечает им словами своего любимого Джона Уэйна из старого фильма «Дилижанс».
— Сдается мне, я вам пригожусь, как и этот винчестер, — лениво бросает он. — Потому что ночью уже горело несколько ранчо.
Фил Херлихи срывает зло на Мать-Твою Билли, который сидит и как ни в чем не бывало покуривает, словно не видит десятка табличек с надписью «Спасибо, что не курите», развешанных в комнате. В таких случаях Билли обычно отделывается фразой: «Ну так, значит, и не за что меня благодарить». Так или иначе, Херлихи поворачивается к Билли и чуть ли не визжит ему в лицо:
— Как тебя угораздило принять на работу этого парня?! О чем ты только думал, черт возьми?!
— Я думал о том, — говорит Билли, — что из него, мать твою, выйдет отличный работник Отдела претензий. Таким он и стал.