Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях
Шрифт:
В душе Анны словно хлынул ливень, оттого что ей пришлось сказать ему это. Мужчине, в котором слишком много хорошего, чтобы разочаровывать его: он этого не заслужил. Он заслуживал другого. Она переживала за него, она переживала за себя, она переживала за них. Но лгать не могла. Ложь в начале отношений рождает недоверие навсегда. Она знала, что цинизм эффективен на коротких дистанциях и разрушителен на длинных. Анна посмотрела на зеленый лес, на солнечные лучи, проникавшие сквозь хвою. Она вглядывалась в жизнь, и, несмотря на то что Женя ушел, с каждым вдохом ей становилось легче. Она чувствовала освобождение.
–
Анна повернула голову. Он вернулся за столик и сел на диван рядом с ней. Она смотрела на него, пытаясь понять его настроение. Женя был спокоен, но молчал. Анна не выдержала.
– Ты злишься на меня? – тихим голосом задала она любимый вопрос Матвея. – Вернее, не так: ты разочарован? – задала она уже свой вопрос.
Женя посмотрел на нее удивленно.
– Из-за чего, Богинская? Ты мне ничего не обещала. – Он взял ее за руку и продолжил: – Наоборот, я восхищаюсь тобой. Я могу злиться только на себя за то, что так надолго оставил тебя одну, – он обнял ее. – Перестань! Я привез тебе подарок из Сингапура! – с широкой улыбкой заявил он.
Женя протянул ей фирменный бумажный пакет. Чтобы понять, что это, даже не нужно читать: пакет слишком известного цвета, цвета «Тиффани». Видимо, он ходил за ним в машину.
– Женя, я не могу это принять!
– Почему? – искренне удивился он.
– Это слишком дорого, – смущаясь, ответила она.
– Я могу себе позволить.
Анна смотрела ему в глаза и отрицательно качала головой. Официант принес два бокала и подставку с ведерком, в котором стояла бутылка. Женя движением руки показал, чтобы тот налил. Он бросил на Анну взгляд, в котором смешались непонимание, удивление, обескураженность, и все это было приправлено восхищением.
– Богинская, ты мне очень помогла! – подавая бокал, сказал он. Теперь пришел ее черед выразить непонимание.
– Ты поддержала меня, – пояснил Женя. – Ты вдохновила меня. Ты помогла мне поверить в себя. А за совет про китайцев я еще остаюсь тебе должен. – Он притянул ее к себе и тихо сказал: – Но самое главное – ты показала своим примером, что в этом мире еще остались женщины с правильными ценностями. – Анна чувствовала, что он вдыхает ее аромат. – Ань, ну открывай уже! – взмолился Женя. – Я три дня не мог выбрать! Мне же интересно, угадал я или нет.
Анна смотрела на него – сегодня она и без того уже наговорила ему разного, чтобы еще действовать на нервы своим отказом от подарка. Она улыбнулась и кивнула. Женя обрадованно вручил пакет. В коробочке фирменного цвета, перевязанной белой лентой, лежали серьги.
– Спасибо! – Ей понравились эти серьги – скромная роскошь, именно то, что она ценила в украшениях. – Они очень, очень, очень красивые! Хочу надеть.
Она уже снимала свои. Женя искренне радовался. Если бы он был ее мужчиной, она могла бы сказать ему еще тысячу слов благодарности, но он им не был, а следовательно, каждое слово только дало бы лишнюю надежду.
Анна надела серьги. Женя довольно улыбался.
– Мне идет?
– Я рад, что тебе нравится. За тебя, Богинская!
– За тебя! – эхом отозвалась она.
Анна лежала на диване в гостиной. Она была рада, что не потратила день на бесполезное ожидание Матвея. Встреча
Она вспоминала разговор с Матвеем в 19:15. Он сообщил, что стоит в пробке на въезде в город, и это уже вызвало сомнение. Но уверил: будет скоро. Анна сказала, что ждет, считая минуты. Если бы это выражение не было фигуральным, она насчитала бы уже двести сорок минут – часы показывали 23:15. Она знала, что он приедет: перевязка. Анна улыбалась. Ее искренне веселила эта ситуация. В ней даже пробудился некий азарт. Она чувствовала себя озорной девчонкой, которой безгранично любопытно: когда же… Но больше всего интриговало, что он при этом скажет. Кроме того, она намеревалась выполнить обещание, данное Виталику. Интересно, как она будет воспринимать Матвея через призму «Не верю».
В дверь постучали.
– Заходи! – радостно сказала она, впуская его.
Громко вздохнув, Матвей перешагнул порог квартиры. Напряжение бросалось в глаза. Он быстро поцеловал ее в щеку. Казалось, он нервничает.
Анна улыбнулась:
– Дорогая, ты у меня такая умная! Придумай что-нибудь сама.
Матвей вздохнул еще громче и направился в гостиную. Она пошла за ним. Он бросил рюкзак на диван и многозначительно посмотрел на нее. Анна наблюдала: ей было крайне интересно.
– Я злюсь! – начал Матвей. – Мало того что они никак не могли выехать, а потом мы застряли в пробке, так еще вдобавок ко всему я вызвал такси, и этот дебил, – надо полагать, он имел в виду таксиста, – перепутал название улицы и привез меня в другой конец города.
Она внимательно слушала, но не верила ни единому слову. В ее мыслях рисовались совершенно другие события. Яркие картинки пробегали перед глазами: они выехали поздно, потому что решили еще позагорать. Застряли в пробке. Марина предложила поужинать, а потом отвезла его домой. И только тогда он смог вырваться к ней на перевязку.
– Ты загорел, – сказала Анна, присаживаясь на диван.
С очередным вздохом он уселся рядом.
– Да, сегодня были на пляже.
– Как твоя поездка?
– Моя поездка – бесполезная трата времени!
Вот в это она точно поверила.
– Жаль. Зато отдохнул.
– Только не рисуй оргии в своем воображении! – раздраженно бросил Матвей. Анна удивленно взглянула на него. – Я был с семейной парой.
Он вел себя как человек, которого в чем-то обвиняют. Она ничего не спрашивала у него, и ее заинтересовала его реакция. «На воре и шапка горит» – так это называют в народе. Анна вглядывалась в его лицо. Невербалика не выдавала ложь, но это еще не означало, что он говорит правду. Слишком многозначителен его ответ. Секрет профессионального вранья гласит: «Лучший способ солгать – многозначительно сказать правду».
– Что ты делала сегодня? – устало спросил Матвей.
– Наводила порядки, – в такой же манере ответила она. «Наводить порядки» можно в шкафу, а можно – в отношениях. – Будешь ужинать?
– Нет. Я на диете. Слишком много ел в последнее время.
Анна усмехнулась: ответ подтверждал догадку об ужине. Матвей опять громко вздохнул и направился к рюкзаку. С минуту порывшись в его бездонных недрах, он достал пакет с пластырем.
– У тебя есть стерильные перчатки и какой-то антисептик?