Житие старца Паисия Святогорца

Иеромонах Исаак

Один человек, исцеленный Старцем от неизлечимой болезни, услышав этот рассказ, поразился:

— Геронда, а что же... после того как ты съел виноградины, веточка-то у тебя в руке разве не осталась?

— И веточка, и косточки! — горячо ответил Старец.

Полученное откровение

В течение своего недолгого пребывания в Филофее отец Паисий не переставал думать о пустыне. Он чувствовал уже очень настойчивое желание уйти на безмолвие, им овладели безмолвнические«болезни яко раждающия». [54] Он предпринимал различные попытки удалиться в пустыню, однако все они были безуспешными. Путь на безмолвие оказался закрыт. План Божий был другим.

54

Пс. 47, 7.

Однажды

отец Паисий договорился с лодочником, чтобы тот отвез его на пустынный остров и оставил там подвизаться одного. Но в назначенный день лодочник не приплыл.

Так же отец Паисий хотел перейти на Катунаки и стать послушником Старца Петра, но благословения на это не было. Тем временем Старец Петр преподобнически скончался. Впоследствии отец Паисий говорил: «Какая же меня ждала беда, если бы я перешел к отцу Петру! После его кончины я остался бы один и без тормозов бросился бы в аскезу. Что бы сделал со мной диавол!»

Затем отец Паисий договорился с еще одним филофеевским монахом — отцом Ф. — перейти на Катунаки ради безмолвия и аскезы. Они договорились, что станут добывать себе пропитание так: отец Паисий будет делать рукоделье, а отец Ф. относить его в монастыри и менять на сухари. Но однажды ночью, еще до того как ударили в било, отец Паисий постучал в дверь кельи отца Ф. и сказал ему, что им нет воли Божией идти на Катунаки. А отец Ф., в свою очередь, рассказал отцу Паисию, что видел следующий сон: «Мы бежали по крыше монастыря, и, когда уже собирались с нее спрыгнуть, одна Жена, одетая в черное, удержала нас сзади за одежду и сказала, что внизу пропасть и мы разобьемся. Из этого я тоже понял, что Бог не желает нашего перехода на Катунаки».

Впоследствии Старец Паисий так рассказывал о том, что побудило его изменить решение и вместо Катунак перейти в монастырь Стомион: «Я молился у себя в келье, и вдруг у меня совершенно отказали руки и ноги. Я не мог не то что подняться, но даже пошевелиться, меня сковала какая-то невидимая сила. Я понял: происходит что-то необыкновенное. В таком состоянии — словно меня прикрутили винтами к полу — я пробыл более двух часов. Вдруг, как по телевизору, я увидел с одной стороны Катунаки, а с другой — монастырь Стомион в Конице. Я с горячим желанием обернул взор на Катунаки и услышал голос — это был голос Пресвятой Богородицы, — ясно говорящий мне: "Ты не пойдешь на Катунаки, а поедешь в монастырь Стомион". — "Матерь Божия, — сказал я, — я просил у Тебя пустыни, а Ты посылаешь меня в мир?" И снова услышал тот же самый голос, строго говорящий мне: "Ты поедешь в Коницу и встретишь такого-то человека, который тебе очень поможет [55] ". Одновременно, во время этого события я, как по телевизору, увидел ответы на многие волновавшие меня недоумения. Потом я вдруг разрешился от невидимых уз и мое сердце исполнилось Божественной Благодатью. Я пошел к духовнику и рассказал ему о происшедшем. "Это воля Божия, — сказал духовник, — однако никому не рассказывай об этом видении. Скажи, что по состоянию здоровья (а я действительно в то время харкал кровью) тебе надо выехать со Святой Горы, и поезжай в Коницу". Я хотел одного, но у Бога был Свой план. Однако впоследствии оказалось, что я перешел в Стомион главным образом для того, чтобы помочь восьмидесяти совратившимся в протестантство семьям вернуться в Православие».

55

Этим человеком была Екатерина Русси, мать димарха (мэра) Коницы. Старец называл эту женщину «святая душа».

глава седьмая

В МОНАСТЫРЕ СТОМИОН 

Восстановление обители

 Господа стопы человеку исправляются [56] ».

И вот, Своим Откровением Господь направляет стопы человека Божия Паисия в монастырь Стомион Коницкой епархии. Он жаждал пустынной жизни и приуготовлял себя к пустыне, однако, по заповеди Пресвятой Богородицы, оказался в монастыре, находящемся

в миру.

56

Пс. 36, 23.

Старец вспоминал: «Еще будучи солдатом, я дал Божией Матери обет: если Ее Благодать сохранит меня на войне, то я три года буду трудиться на восстановлении Ее сгоревшей обители. Я думал, что поскольку стал монахом, то Божия Матерь не взыщет с меня исполнения этого обета. Но, видно, Она этого хотела».

Так, в августе 1958 года Старец оказался в тихом монастыре Стомион. Люди были рады его переходу в обитель, и многие приходили его навестить.

Отец Паисий начал восстанавливать сгоревшую обитель, не имея ни денег, ни материалов. Ему помогали некоторые добрые христиане. Владыка благословил отцу Паисию ездить по деревням со святыми мощами и собирать пожертвования. Бедные жители деревень приходили поклониться святым мощам и оставляли в пожертвование по тарелке пшеницы. Так Старец набирал один-два мешка пшеницы. Однако он не оставлял ее для продажи и восстановления обители, но отдавал священникам села для раздачи самым нуждающимся семьям.

Сама Пресвятая Богородица, приведшая отца Паисия в Свою маленькую обитель, благоволила к его многотрудным усилиям. Она просветила некоторых людей, и те помогли восстановлению монастыря деньгами, материалами и личным трудом. Кроме того, часто отец Паисий чувствовал Ее непосредственное содействие и попечение. Старец рассказывал: «Когда заливали бетон, пришли помочь семьдесят человек. Неожиданно, в самый разгар работы, мастера говорят мне: "Не хватает двадцати мешков цемента". Что тут делать? Я оказался в трудном положении. "Оставлять работу недоделанной нельзя", — говорят мастера. Чтобы привезти еще цемента, надо было четыре с половиной часа везти мешки на мулах, которых перед этим надо было еще забрать с пастбища. Я поспешил в церковь, зажег свечку и на коленях стал просить Божию Матерь о помощи. Потом вернулся к мастерам и велел им продолжать заливать бетон, не убавляя количества цемента в растворе. А когда мы закончили, у нас осталось еще пять лишних мешков цемента!»

Тем временем женщины, готовившие обед, сказали Старцу, что хлеба и похлебки не хватит на всех рабочих. Отец Паисий успокоил их и сказал, чтобы они нисколько не волновались. И действительно:"ядоша и насытишася, и взяша избытки укрух [57] " — уходя, люди уносили оставшийся хлеб в мешочках.

И еще: когда заливали бетон, все небо вдруг затянулось черными тучами, вот-вот был готов разразиться ливень. Если бы он начался, то работа осталась бы недоделанной. Но вскоре засветило солнышко, и работа была закончена.

57

Мк. 8, 8.

Трудно было не только доставать стройматериалы, но и перевозить их в монастырь по «козьей» тропочке, которая в некоторых местах становилась настолько узкой, что нагруженный мул проходил с трудом. С одной стороны тропы была пропасть.

Рассказывает один из рабочих, трудившихся в монастыре: «Когда мы готовились заливать бетон, отец Паисий возил с берега реки гальку и поднимал ее в монастырь. Он носил ее или на спине в мешке, или привозил на муле, если его удавалось найти. Он добился, чего хотел: бетон залили вовремя. Но Старец совсем выбился из сил».

Рассказывает господин Георгиос Майпас: «Однажды в Стомион поднялся профессор археологии господин Дакарис. Увидев, что пол в церкви выложен каменными плитами, он сказал отцу Паисию: "Я пришлю тебе белый мрамор". И действительно, мрамор привезли и оставили возле моста. Старец попросил жителей Коницы, чтобы они на мулах перевезли мрамор в монастырь. Те пришли к мосту, однако увидели, что мраморные плиты большого размера, и испугались, что животные могут поскользнуться и упасть в пропасть. Услышав, что жители утверждают, будто перевезти мрамор на мулах невозможно, Старец ответил им только: "Ну ладно". После этого спускается он к мосту и берет на спину две мраморные плиты, чтобы нести их в монастырь. Некоторые из прохожих, увидев его, удивились: "Что ты делаешь, отче?" — "Да вот, — отвечает, — коницким жителям жалко своих мулов, поэтому я буду носить мрамор на себе". Тогда эти люди побежали в Коницу со словами: "Вы тут рассиживаетесь по кофейням, а отец Паисий таскает мрамор на собственной спине!" Тем стало стыдно, они взяли мулов, подняли мрамор в монастырь, и так пол в храме был покрыт белым мрамором».