Житие тщеславного индивида
Шрифт:
– Ну, это легко. С удовольствием жду вас у себя. Знаете, когда вот так смело и правильно говорят, хочется жить дальше.
Вскоре позвонили из «конторы;: действительно ли не хочу оставаться в Монголии дальше? Если да, то можно собираться к отъезду. Прихожу в посольство, прошу оформить билеты на поезд. Спрашиваю: проволочек с билетами мне не устроят?
– Какие проволочки!? – смеётся помощник посла. – Рельсы перед паровозом будут мыть, чтобы не споткнулся случайно и не остановился.
День отъезда назначен. Чемоданы и пара «дембельских» ящиков собраны. В МИД Монголии не вызывают. Раньше при отъезде корреспондентов ТАСС из стран соцлагеря их награждали медалью «Дружбы»
Оглядываюсь – провожающих не сосчитать. Вообще-то здесь это обычное явление перед отходом скорого поезда на Москву, но почему-то все улыбаются нам с Иришкой, протягивают что-то «на память». В основном это монгольские монетки. Они уже не умещаются у меня в ладошке. Снимаю шапку, пускаю её по кругу. Звучит сигнал к отправлению поезда, поднимаемся в вагон, в купе, уставленном чемоданами и коробками, считаю монеты. Нас с женой провожали двести семьдесят четыре человека…
25. Невыученный урок
Знал же я, что любая организация хранит свои устои, кто бы на них ни покушался извне или внутри. Но урок истории оказался невыученным. Читал и Барроуза Данема о том, как герои в одночасье превращаются в еретиков. Думал, однако, что геройствовать в ТАСС буду ещё долго. Был же лучшим внутрисоюзным собкором и вполне успешным зарубежным – что ещё нужно «конторе»? А встретили почему-то суховато.
Нет, в редакции соцстран всё было нормально, ребята помогли погрузиться в автобус, перетащить вещи до отъезда в Горький на квартиру к Иришкиному двоюродному брату. Улыбались и на административном этаже. Но как же быстро течет время, безвозвратно унося людей! Не стало Сергея Лосева, Генерального директора ТАСС, который после коллегии, где одобрили мой опыт работы, долго тряс мне руку и твердил: «Молодец. Побольше бы нам таких журналистов». Ушел куда-то и его заместитель Евгений Иванов, сказавший однажды на собрании собкоров ТАСС, проходившем, кстати, в Ярославле в присутствии местных газетчиков: «В этом зале нет человека, работающего лучше нашего Горьковского собственного корреспондента». Проводили на пенсию Степана Германа управлявшего кадрами ТАСС. Поднялся на ступеньку служебной лестницы Вадим Таланов, бывший главный редактор союзной информации. Теперь он ведал социальными и кадровыми проблемами Агентства. А это как раз те люди, перед которыми я ставил вопрос о сроках командировки в Монголию и непременном возвращении после её окончания в Горький.
Когда во время последнего отпуска я заходил в редакцию соцстран, мне говорили, что после Улан-Батора меня готовы видеть в Белграде или Праге. Теперь же главный редактор редакции иностранной информации с порога объявил:
– Мы с вами славно поработали. Жаль, что вы решили вернуться в союзную информацию.
– Это ещё можно обсуждать, – сказал я. – Зависит от того, что мне будет предложено…
– Вам будет предложено вернуться в союзную информацию. Чтобы успокоить «шкуру», о которой вы так беспокоились на последнем
Помнят. Ну, ладно. Это даже к лучшему. Поднимаюсь на родной когда-то этаж. Захожу в кабинет главного, улыбаюсь.
– Вы кто? – поднимает голову от стола Владимир Янченков.
– Дед Пехто! Привет, Володя! Не узнал что ли?
– Привет. По какому вопросу?
– Да вот, вернулся. Хочу, как договаривались, снова в Горький.
– В Горький зачем? – не подавая руки, спрашивает Янченков.
– Не за машиной же! Хочу работать собкором. Забыл, откуда меня провожал?
– В Горьком у нас есть собкор, отлично работает.
Так. Начинаю понимать, что к чему. Видимо Эвальд показал ему моё письмо, где я сказал, что никогда бы не стал подводить мужиков в обкоме и на ГАЗе, чтобы выслужиться перед Янченковым, по пьяни разбившем служебную «Волгу». Тогда требовался кузов 31-й «Волги», достать который без наряда было почти немыслимо. Эвальд уломал Ходырева и Видяева пойти на безнарядный отпуск кузова, чем крепко подставил их, случись хорошая проверка.
– Ну, и что ты мне предлагаешь? – спрашиваю с вызовом.
– У нас Сыктывкар может скоро освободиться, – отвечает Янченков подчеркнуто спокойно.
– Вот Эвальда туда и пошли, чтобы унты тебе на продажу присылал, – бросаю ему и круто разворачиваюсь из кабинета.
В коридоре прислоняюсь лбом к стенке. Что-то тяжело стало дышать. «Пьянь собачья, что он себе думает!? Я же – Ионов. Лучше меня в ТАСС не было собкора».
Быстро иду в старый корпус ТАСС к Таланову. Кричу ему с порога:
– Вадим, ты представляешь: Янченков предлагает мне Сыктывкар!
– Сядь, чего кричишь? Сыктывкар – столица Коми. Не хуже Улан-Батора. Климат даже мягче.
Тоже, смотрю, не обрадовался мне.
– Но мы же договаривались и с тобой, и с Германом. Да и с Кессарийским тоже, что я возвращаюсь в Горький!
– Ну, вот и возвращайся. Тебе сейчас положен отпуск. Отдохни. Успокойся. Путевка куда-нибудь нужна? Встретишь там Кессарийского, напомни ему о договоренности. В обкоме поговори, пусть чего-нибудь ему предложат, если не согласится переезжать.
– Да, ребята. Слово у вас – воробей: прочирикали – и улетело…
– А тебе бы поскромнее не мешало быть. Ты ведь не один у нас… – Таланов снял трубку телефона: – Сейчас Ионов к вам зайдет. Оформите ему отпуск и всё что положено. Он сегодня уезжает в Горький. – И мне: – Отдохни и успокойся. А вернёшься, что-нибудь придумаем, свет на Горьком не сошелся.
И этому я надоел. Господи, как же начальники не любят забот!
Эвальд встретил на вокзале на новенькой «Волге». Захлебываясь от гордости, рассказал, что мою «Ниву» он поменял у конторы на разбитую «Волгу», а ту сдал на автозавод якобы на капитальный ремонт и получил вот эту красавицу.
– Ну, тебе не привыкать работать с ГАЗом.
– Да уж! Машин и кузовов я там подастовал для «конторы». Кому только не делал! – Эвальд ерзал на сидении: ему явно не хватало что-то подложить под себя, чтобы лучше видеть дорогу.
– А что, ГАЗ теперь такой щедрый?
– Ну, у меня же Ходырев – приятель. Чуть что, я ему звоню, а он – Видяеву и все в норме.
– Молодец. То-то я смотрю, Янченков за тебя горой: «Эвальд у нас отлично работает в Горьком».
– Да, его кузов мне достался… Хорошо тогда всё совпало: я – новый собкор, Ходырев – новый первый в обкоме, Видяев – новый генеральный на ГАЗе. Говорю, давайте поможем друг другу.
– Переквалифицировался в снабженцы?
– Почти.
– Ничего, скоро вернешься в журналистику. Помнишь нашу договоренность: я возвращаюсь после командировки в Горький, а ты к этому времени подбираешь себе новое место?