Живая бомба
Шрифт:
Телефонный звонок отвлек Поремского от размышлений. Он снял трубку:
— Слушаю.
— Здравствуйте. Я говорю с Владимиром Дмитриевичем Поремским?
— Да. С кем имею честь?
— Виталий Андреевич Петров. Вы, кажется, хотели со мной встретиться?
— Хотел. И до сих пор хочу. Ваша секретарша сказала, что вы в отъезде, и не известно, когда вернетесь, но еще очень не скоро.
— Она вам не лгала. — Петров говорил тяжелым, тягучим басом с еле слышной одышкой. — Я действительно был в отъезде. Лечил нервы в Швейцарии. Но после того что случилось с Толей Карасевым, я не мог не приехать.
—
— Нервы подождут, — пробасил в ответ Петров. — Если вы найдете мерзавцев, которые учинили такое с Толей, я буду чувствовать себя самым здоровым человеком на свете. Когда вы готовы встретиться?
— Да хоть сейчас.
— Хорошо. Тогда выписывайте пропуск, буду у вас минут через двадцать.
Поремский положил трубку, затем взял в руки перо, пододвинул к себе справку-установку и жирно подчеркнул слова: «…заместитель руководителя администрации президента РФ генерал ФСБ Виталий Петров». И чуть ниже: «…по настоянию председателя совета директоров концерна Виталия Петрова». Нахмурился и поставил на полях знаки вопроса.
…Председатель совета директоров концерна «Геракл» Виталий Андреевич Петров (он же по совместительству генерал ФСБ и заместитель руководителя администрации президента) оказался огромным, тучным человеком с отвислыми, как у бульдога, щеками- и маленькими глазками, выглядывающими из жировых складок лица сердито и даже свирепо.
Войдя в кабинет, он смерил Поремского оценивающим взглядом и, видимо, остался доволен произведенным осмотром.
— Куда я могу сесть? — пробасил генерал.
— Куда хотите, — ответил Поремский. — Думаю, в кресле вам будет удобно.
Петров втиснул огромный зад в кресло, не обращая внимания на угрожающий скрип соединений и стыков. Достал из кармана пиджака платок, вытер потное лицо, затем спрятал платок в карман и посмотрел на Поремского снизу вверх.
— А вы молодой, — сказал он. — Сколько вам?
— Тридцать два.
— Хороший возраст. И очень продуктивный. Помню, в тридцать два года я работал сутками и устали не знал. Разумеется, тогда я был килограммов на сорок постройнее, чем сейчас, но это не суть важно. Итак, давайте начнем. Как вы хотите построить беседу? Это бу-' дет монолог или диалог?
— Это уж как получится. Но мне было бы удобнее задавать вам вопросы.
— Понимаю, — кивнул Петров. — И удобнее и привычнее. Сам такой. Тогда валяйте спрашивайте.
— Как давно вы видели Анатолия Николаевича Карасева?
— На прошлой неделе. Как раз перед самым отъездом.
— Он не высказывал никаких опасений?
Петров расстегнул пиджак, затем снова достал из кармана платок и вытер лоб:
— Уф-ф… Душно. По всему видать, сегодня будет ливень. — Он помахал платком перед своим раскрасневшимся лицом, затем спросил: — Владимир Дмитриевич, а не вы ли ведете дело об убийстве менеджеров?
— Я, — честно признался Поремский.
— Убийц вы, судя по всему, еще не нашли, так?
— Мы над этим работаем, — уклончиво ответил Поремский.
Петров махнул на него платком.
— Да это-то понятно. Но вы хотя бы знаете, из-за чего их убили? Почему, к примеру, убили Сережу Бойко?
— У нас есть на этот счет определенные соображения.
—
— Допустим. Может быть, вы знаете, и кто убийца?
Петров грустно усмехнулся и покачал огромной головой:
— Увы. До этого я еще не дошел. Так..: — Он повертел в воздухе ладонью: — Кое-какие соображения, которые я, с вашего позволения, естественно, оставлю при себе.
Почему же при себе, Виталий Андреевич? Ведь мы с вами делаем одно общее дело.
Внезапно Петров нахмурился.
— Сказал — при себе, значит, при себе, — грубо сказал он. Значит, у меня есть свои резоны. И хватит об этом. Он насмешливо посмотрел на Поремского: — Вы небось до сих пор думаете, что Анатолия Карасева взорвали из политических соображений? Чечня, джихад, чеченка-террористка, смерть неверным и все такое — так, что ли?
Поремский прищурился:
— А вы так не думаете?
Петров махнул платком:
— Разумеется, нет. Какие там террористы! Тут чистая экономика. Деньги!
— Однако следствием установлено, что офис Карасева действительно взорвала террористка-смертница. Мы даже предположительно установили ее имя.
— А, знаю я, как вы работаете. Небось какая-нибудь очередная Фатима?
— Удивляюсь вашей прозорливости.
— Да чего уж там прозревать. У вас что ни взрыв, так террористы. — Петров поднял взгляд на Поремского, и его маленькие глазки весело блеснули. — Хотите, подкину вам свежую идею?
— Давайте, коли не шутите.
— Что, если эта девочку, эту бедную Фатиму, послали на дело вовсе не чеченские сепаратисты? Что, если это было хорошо и, главное, по-новому спланированное заказное убийство? Как вам такой расклад, а, Владимир Дмитриевич?
Лицо Поремского напряглось.
— То есть вы хотите сказать, что кто-то целенаправленно убрал Карасева с помощью липового террористического акта? И тем самым сразу же отвел от себя подозрение?
— В яблочко! — одобрил Петров. — Гениальная, по сути, идея, вы не находите? Внушили девочке, что она идет на правое дело, подготовили ее как следует, потом обвесили взрывчаткой и вперед — за родину, за веру. Она небось возомнила себя героиней, а на деле всего лишь орудие в руках заурядных киллеров. Вы, Владимир Дмитриевич, не возбуждайтесь раньше времени: это всего лишь мое предположение, и его еще нужно доказать.
— Да-да, конечно. Но, честно говоря, я и сам предполагал нечто подобное.
— Конечно, предполагали, — кивнул Петров. — Мне характеризовали вас как хорошего следователя. А хорошему следователю не могла не прийти в голову столь простая и вместе с тем гениальная идея. Извините, у вас здесь можно курить?
— Курите, — разрешил Поремский.
Петров достал из кармана трубку, не спеша набил ее табаком, так же не спеша раскурил. Выпустил облачко дыма и протянул трубку Поремскому: