Живая душа
Шрифт:
Путешествуют все на лошадях, и это вполне себе обычные коняшки разной степени ухоженности и подкованности, но маги могут перемещаться и телепортами. Из ранее происшедшего следует, что разбойнички на дорогах окаянствуют, а вот кстати, почему на нас до сей поры никто не покусился? Фургон, явно набитый добром, всего два охранника, казалось бы, само в руки идёт. Однако ничего внезапного не происходит, едем и едем, никого не трогаем, да и нас никто не беспокоит.
Итак, маги обладают реальной властью, принимаемой простолюдинами без оговорок. Дальше что? Магу надо завоёвывать себе манор или не обязательно? Магией надо подчинять простолюдинов
Ч-чёрт, не о том думаю! До прибытия на место назначения хорошо бы тебе, дорогая Экрима, разобраться с металлом. Как получается это преобразование на молекулярном уровне, невозможное с точки зрения обычной химии? К сожалению, я не специалист и свойства металлов мне мало известны. Плохо.
Закрываю глаза и пытаюсь вызвать в памяти мерзкую рожу покойного охранника — есть! Сразу зачесалась левая щека! Вот оно, ощущение жжения в кончиках пальцев и неистовое желание прекратить это!
Получилось. В руке намертво зажат небольшой желтоватый слиток, он явно нагрелся и это не тепло человеческой руки, температура градусов сорок по Цельсию, не меньше. Откладываем кусочек металла в сторону, пальцы подрагивают, сердце колотится, пытаясь раздвинуть рёбра. Это плохо… Такой аритмии моё сердце точно не выдержит. Наверное, надо как-то иначе обратиться к собственным непонятным способностям. И как это сделать, если магия срабатывает только в случае сильного волнения?
Откладываю один стержень в сторону. Моя материалистическая душа всё никак не смирится с непонятной физикой процесса. Может, в этом всё дело? Не исключено, что к здешней магии стоит отнестись, как к религии, простенько так уверовать — и получить желаемое. Хмыкаю, а самой не смешно? Это же не восточные сказки, где очередной Али-Баба выкрикнет «сим-салабим» и всё станет предельно ясно. Тот странный мужик в чёрном, что ползал по траве у амбара, да и не менее странный монах, адепт «главенствующей церкви», оба они делали какие-то пассы руками, бормотали что-то. Но что? Заклинания? Проклятия мерзкой девчонке?
Муниса спит, четыре ржавых стрежня лежат на скамье, пятый (такой же ржавый) скатился под ноги. В фургоне потемнело и мне ясно, что дело явно идёт к ночи.
Металл холодит ладони, а я пытаюсь мысленно представить, как постепенно размягчается плохое железо и из небольшого комочка серого металла послушные пальцы лепят оскаленную морду горного льва, точь-в-точь рукоять на чаше той изумительной выставки в Азове, где скифское золото сверкало под защитой броневого стекла.
Фургон резко тряхнуло, и лошади встали! Приехали, что ли? Подхватываю металл со скамьи и на Мунису падает… серая бляшка! Получилось! Лихорадочно прячу металл и бляшку в Мунисин сундук.
Усталая женщина даже не проснулась, когда в фургон заглянул возница и приказал выходить.
— С вещами?
— Выгружайте свои узлы и несите в караульное помещение. И побыстрее!
… Мы сидим в караулке второй час, наши спутники исчезли сразу по прибытии. В «караульное помещение», напоминающее казарму, мы сами втащили свой груз, хотя на скамьях вдоль дальней стены прохлаждались трое здоровенных мужиков. Если нам хотели внушить ощущение заброшенности и гнетущего ужаса пред собственной судьбой, то неведомые пугальщики явно просчитались.
Вместо того, чтобы ломать руки, плакать и приставать к
Дверь караулки гулко хлопнула, это главный босс караульной пожаловал. Здоровенный дядя, запакованный от шеи до самых сапог в лаковую кожу. Если это доспехи, то очень странные. Из-за его спины выдвигается клон госпожи кухарки досточтимого Йарина. У этой встречающей старухи такая же гнусная рожа, да ещё и украшенная родимым пятном…
Она окидывает меня бесцеремонным взглядом с ног до головы, я же взираю на её сморщенное, брезгливое лицо с холодным интересом, вот фиг вы меня нагнуть сумеете, господа и дамы. Достаточно с меня благословенной кухни господина Йарина.
— Берите ваши вещи и следуйте за мной, — свысока роняет сарая карга и резво удаляется в темноту коридора.
Я останавливаю Мунису, торопливо подскочившую к своим узлам.
— Не торопись. Я не собираюсь таскать немаленький груз на своём горбу, да ещё и по неведомому поместью. Сядь и жди.
Она растерянно опускается на сундук и бормочет:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дитя.
Через пару минут в дверном проёме возникает разъярённая старуха и орёт на Мунису прямо с порога:
— Я велела вам идти за мной! Ты глухая или давно плетей не отведывала?
Ах ты, тварь… Поднимаю правую руку кулаком вперёд, с неё срывается антрацитовая стрелка и застывает перед носом задохнувшейся мегеры.
— Ещё одно слово, оскорбляющее мою родственницу и тебе придётся отращивать новый глаз! Уяснила, госпожа грубиянка?
Ишь ты, сразу заткнулась. Побледнела, отступила на шаг и едва не грохнулась, запнувшись о порог. Однако непримиримо смерила меня многообещающим взглядом и резко вышла вон. Ну что же, подождём кого-нибудь поумнее. Не все же в этом месте придурки? Вот господин старший стражник выглядит сущим интеллектуалом по сравнению с этой хамоватой старухой… О, да он ещё и подмигивает, как заговорщик! Могу представить, как ему надоела эта странная тётка в синем платье и белоснежном переднике.
Змейка так стремительно вернулась на запястье, что никто и понять ничего не успел. Дожидаясь адекватных встречающих, я успела даже задремать, растянувшись на лавке, с которой почтительно встали стражники. Однако поспать всласть не дали, меня осторожно разбудила Муниса:
— Дитя, пойдём, нам отвели комнату в этом доме, вставай-вставай…
Не знаю кто меня раздевал и куда делся кастет с правой руки, но проснулась я в довольно просторной комнате (вы подумайте только, с большим окном!) на весьма жёстком ложе, зато в тишине и в обществе всё ещё спящей Мунисы.