Живая плоть
Шрифт:
Виктор решил оставить у себя машину на несколько дней, потому что собрался вновь навестить друзей на следующей неделе. А пока что он много разъезжал по окраинам Лондона, осмотрел две квартиры в столичном Эссексе – одну в Бакхерст-Хилл, другую в Чигуэлл-Роу – и отверг обе. Ему представлялась Клара, сидящая рядом с ним на пассажирском сиденье, и он разговаривал с ней, ведя машину, хотя не издавал ни звука и даже не шевелил губами. Спрашивал, нужно ли купить пару по-настоящему хорошей обуви, плащ и второй пиджак, и чувствовал – она считает, что нужно. От девятисот десяти фунтов оставалось уже не так уж и много.
Возвращаясь
– Садись, подвезу.
– Ну, ты пошел в гору, – заметил Том.
Виктор сообщил, что работает в Эссексе. Сейчас ездит туда и обратно, но вскоре поселится там. И, как только прозвучали эти слова, Дженнер сообразил, что уже не сможет спросить Тома, будет ли министерство платить за его жилье сто фунтов в неделю.
– Судя по всему, у тебя все наладилось. Похоже, с работой тебе повезло. Чем ты, собственно, занимаешься?
Виктор наврал ему с три короба: якобы работает в агентстве недвижимости, сейчас в Эппинге дела совсем неплохи.
– Дашь мне свой служебный адрес на тот случай, если мы не увидимся до твоего переезда?
Виктор сделал вид, что не расслышал.
– Приехали. Уэст-Эктон, – сказал он.
Имея в своем распоряжении машину, Виктор мог сделать еще одно дело. Он двинулся по Ганнерсбери-авеню в потоке направлявшихся в аэропорт машин, но вместо того, чтобы подъехать к дому сорок восемь по Попсбери-драйв, заехал за угол, припарковался и подошел к дому Мюриель пешком. Ему пришло на ум, что он может встретить там Джаппа, возможно постоянного жильца, в крайнем случае преданного друга Мюриель, «любовника», если это не чересчур нелепое слово. Тетка может даже выйти замуж за него, и тогда Джапп, а не Британский легион завладеет ее деньгами.
Когда Виктор подошел к дому, глазам его предстало неожиданное зрелище. Фургона старьевщика нигде не было видно. Парадная дверь была открыта. На широком сером камне, торчащем из альпийской горки, где сидел Кевин, устроился на корточках какой-то человек в жилете и джинсах, с ножницами в руках. Он срезал серые семенные коробочки – все, что осталось от множества пурпурных цветов, свисавших над камнями, словно драпировка из толстой ворсистой ткани. Виктор стоял на месте, не желая показываться. Незнакомец собрал пригоршни срезанных коробочек, сложил их в тележку и повез по камням в сторону гаража. Зашел за угол дома, оставив боковые ворота открытыми. Виктор бросил быстрый взгляд на альпийскую горку, все еще не расчищенную от старых цветов, взбежал по ступеням и вошел в парадную дверь.
В коридоре никого не было, двери в комнаты первого этажа были закрыты. Мюриель, скорее всего, была в одной из них. Виктор поднялся в одну из спален, где до того не был ни разу. Как и в той, где под половицами он нашел пистолет, там были кровать, комод и кресло. Только зеркало в деревянной раме стояло на комоде, шторы были тусклого золотистого цвета, ковер был желтым с темно-коричневой каймой. Пыль лежала повсюду, собиралась в ворсистых складках штор, покрывала верх комода так
Не полон, это преувеличение. На первый взгляд он был пуст, застелен старой оберточной бумагой. Виктор слегка отогнул ее и обнаружил аккуратные стопки фунтовых банкнот, сложенных так же, как и бесконечные журналы Мюриель на первом этаже.
Дженнер снял верхнюю часть, по четверти дюйма с каждой из двадцати стопок, и сунул в карманы, радуясь, что на нем новая просторная хлопчатобумажная стеганая куртка. В эти карманы можно было затолкать фунты бумаги, и ничего не было бы заметно. Выйдя на лестничную площадку, он вспомнил, что положил волос на защелку черной сумки. Можно было проверить, на месте ли он. В доме стояла тишина, по крайней мере, он ничего не слышал. Мюриель сегодня застелила постель, но почему-то розовая толстая собака, на этот раз с застегнутой молнией, лежала на атласе, которым был застелен стул туалетного столика, и, казалось, наблюдала за действиями Виктора. Он открыл дверь шкафа, опустился на колени и посмотрел на сумочку. Волос был на месте.
Что подумала бы Клара, увидев его теперь? Эта мысль пришла к нему нежданной, непрошенной, когда он вышел на лестничную площадку. Советуя ему не рассказывать миссис Хантер о своем прошлом, она отметила: «Ты ничего не украл…» Правда, обстоятельства были другими, подумал он. Сейчас он не совершил кражу. Если бы его не посадили несправедливо в тюрьму за то, что было случайностью, а не умышленным проступком, Мюриель наверняка завещала бы ему свои деньги и, возможно, дала бы их часть заранее, как делали люди (он прочел в «Ридерз дайджест» статью о налоге на передачу капитала), чтобы избежать налога на наследство. Если бы, если бы! Если бы Сидни не спустился в ту канаву под Бременом в конце войны, если бы его внимание отвлек, к примеру, низко летящий самолет или машина на дороге, он не заметил бы мертвого немецкого офицера с «люгером» в руке, тогда пистолет никогда не появился бы здесь под половицами. Виктор не взял бы его. И тогда пистолет бы никогда не выстрелил, не сделав Дэвида Флитвуда инвалидом до конца его дней…
Дженнер спустился по лестнице, был в коридоре, когда дверь гостиной открылась и Мюриель вышла вместе с молодой женщиной, очень похожей на Клару. Вернее, так показалось Виктору в первые десять секунд. Конечно, на Клару она совсем не походила, была лет на десять старше, фунтов на двадцать тяжелее, с лицом, совершенно не таким, как у нее. Однако на одно мгновенье цвет волос, серо-зеленые глаза…
Неожиданно Виктор понял, как Мюриель его представит. Скажет, что он ее племянник, который сидел в тюрьме. Но он ошибся в старухе: она и не собиралась этого делать.
– Это Дженни, соседка.
Голос ее был совершенно не таким, как у Клары, пронзительным, безжизненным, с притворной теплотой:
– А вы, должно быть, племянник, о котором я так много слышала.
Слышала? Что могла Мюриель сказать о нем?
– Думаю, вы будете немного помогать ей, раз вернулись. Мы делаем все, что можем. Я время от времени захожу, но это капля в море, а мы так загружены. Ведь в этом саду нужно работать бригаде,не одному человеку, но раз вы вернулись, то приложите руки.