Живешь только трижды
Шрифт:
– Угадал, – проворчал Бондарь. – Но как насчет тебя? У меня нет уверенности, что сразу после нашего ухода ты не кинешься звонить своему Полковнику.
– Я за него ручаюсь, – сказал Костя и расколотил об стену мобильник, обнаруженный при беглом обыске помещения. – Другие трубки есть? – спросил он у Дубинского.
Тот проворно вскочил с матраца и, порывшись в вещах, протянул телефончик «Самсунг», скромно сообщив, что это последняя модель, снабженная, помимо всего прочего, переводной программой с собачьего языка.
– Надо
– Между прочим, я держу ризеншнауцера, – запальчиво сказал Дубинский.
– На твоем месте я завел бы гиену.
– Или шакала, – сказал Бондарь.
– Вот-вот, – согласился Костя, вырывая с мясом все телефонные провода, которые обнаружил в комнате. Обрывок одного из них он небрежно смотал и сунул в карман.
– Зачем он тебе понадобился? – удивился Бондарь.
– Вешаться. Слишком много всякой погани развелось в мире. Порядочным людям тут делать нечего.
Притворяясь, что он не замечает оценивающих взглядов, устремленных на него, Дубинский занял свое место на матраце и постарался стать как можно более незаметным. Наступил решающий момент. Даже Бондарь не знал, сдержит ли свое обещание Костя, а уж Дубинский и подавно. В каждой поре его крупного носа выступило по бисеринке пота. Под щеточкой усов то и дело мелькал язык, облизывающий пересохшие губы.
– Ну что, – весело сказал ему Костя, – будем прощаться? Мы уходим, а ты остаешься, причем, заметь, живой и невредимый. Дальше все зависит от тебя. Если не сунешься наружу раньше времени, то тебе ничего не грозит. Но если ты вздумаешь своевольничать…
– До которого часа я должен оставаться на месте? – поспешно спросил Дубинский.
– Пока сюда не войдет кто-нибудь.
– Кто?
– Кто угодно. Твоя задача ждать до упора. Иначе мое слово отменяется.
– Согласен, – сказал Дубинский.
– Еще бы ты не был согласен, – усмехнулся Костя.
Выйдя из комнаты, он вдел провод в кольцо гранаты и за считаные секунды соорудил растяжку, воспользовавшись двумя противоположными дверными ручками.
– А если это не сработает? – спросил Бондарь, когда они шли через двор.
– Моя растяжка? – удивился Костя. – Обижаешь, командир. Я все-таки профессионал.
– Но вдруг Юрий Михайлович решит выполнить обещание?
– Такие, как Юрий Михайлович, никогда не выполняют обещаний.
Подтверждением этому был взрыв, прозвучавший еще до того, как Бондарь включил зажигание «БМВ».
– Видал миндал? – подмигнул Костя.
Он скалился так радостно, что Бондарь не смог не откликнуться на это такой же широкой улыбкой. Но, кажется, она получилась не очень-то искренней. Бондарь чувствовал смертельную усталость и непривычную тяжесть там, где у обычных людей находится сердце.
Наверное, его собственное
Глава 22
Раздача призов
Улица Марата ничем не отличалась от прочих севастопольских улиц, которые уже давно сидели у Бондаря в печенках. Невысокие здания, масса зелени, относительно мало транспорта. Когда напарники высадились неподалеку от нужного им дома, в их ноздри ударил восхитительный запах свежевыпеченной сдобы, и они одновременно сглотнули голодную слюну.
– Не забыл про свое обещание? – спросил Костя, когда они прохаживались по двору, изучая место проведения последней акции.
– Какое обещание? – нахмурился Бондарь.
– Ты грозился устроить банкет по поводу завершения операции.
– Там видно будет.
– Ты сомневаешься в том, что через пару часов все закончится?
– Закончится-то закончится. Но чем? Может быть, вечером мы окажемся не в ресторане, а в морге, с бирочками на ногах.
– Кто-то, помнится, обвинял меня в том, что я накаркиваю неприятности, – обиженно сказал Костя. – А теперь этот кто-то сам буровит невесть что. Какие бирочки, командир? О хорошем думать надо.
– Давай-ка лучше подумаем, как нам добраться до Полковника, – проворчал Бондарь.
Они без труда вычислили окна двадцать второй квартиры и убедились, что телевизионный кабель действительно протянут с крыши до балкона. Дубинский их не обманул… как и они его, если судить об этом формально. Угол дома номер шестнадцать действительно стыковался с соседним зданием, так что перебраться с крыши на крышу не составляло особого труда. Акция обещала быть если не приятной, то легкой.
В половине десятого утра Бондарь с Костей проникли в крайний подъезд шестнадцатого дома, поднялись наверх и, немного повозившись с запертым люком, забрались на чердак. Тут было темно и пыльно. Переплетения деревянных балок воскрешали в памяти какие-то старые фильмы о затонувших кораблях, сокровищах и пиратах. Солнечный свет, просеянный сквозь дыры и щели в кровле, прорезал сумрак сотнями золотых клинков. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не потревожить жильцов внизу, напарники прокрались к слуховому окну и, умудрившись не пораниться о торчащие из рам гвозди, выбрались на крышу.
Еще не раскаленная, а лишь слегка теплая жесть мягко погромыхивала под ногами. Бондарь и Костя находились не так уж высоко, но люди и машины внизу казались игрушечными. Зато снятые с предохранителей пистолеты были настоящими. И вооруженные ими мужчины забрались на крышу не для того, чтобы запускать воздушных змеев или гонять голубей.
На подходе к балкону Полковника Костя едва не пустил свой «люгер» в ход, потому что появление человеческой фигуры стало для него полнейшей неожиданностью. Как, впрочем, и для Бондаря.