Живешь только трижды
Шрифт:
Это была невероятно толстая девушка, устроившаяся загорать на противоположном скате крыши, используя трубу в качестве прикрытия от посторонних взглядов. Плед, на котором она лежала, был леопардовой раскраски, а закрытый купальник толстухи украшали черно-белые полосы под зебру.
«Только африканских мотивов нам не хватало», – подумал Бондарь.
Увидев незнакомых мужчин с грозными лицами, толстуха слабо пискнула и села, стыдливо прикрываясь руками. Ладошки у нее были маленькие, а телеса – внушительные, так что жест выглядел глупо.
– Ты что здесь делаешь? –
– За… за… – От волнения девушка потеряла дар речи. Ее взгляд перескакивал с Бондаря на его напарника и обратно, словно она искала какие-либо отличия в пистолетах, которые они держали в руках. Отличий не было. Спасения, как казалось девушке, тоже. Перепуганная до потери пульса, она продолжала свое тоненькое: – За… за…
– Загораешь? – подсказал Костя, галантно пряча «люгер» за спину.
– Д-да.
– Почему не на пляже?
– Ст… ст…
– Стрекозы одолели?
Девушка с отчаянием помотала головой:
– Ст… ст…
– Стрижи? – перечислял Костя. – Ставрида? Стрептоцид?
– Ст… стесняюсь, – выдавила из себя девушка. – Я такая толстая, все надо мной смеются. – После этого признания дело пошло на лад, и слова посыпались из нее, как семечки из прохудившегося кулька. – Вот я и хожу сюда. Говорят, солнечные лучи способствуют… – запнувшись, она сумела продолжить лишь после того, как опустила голову, – способствуют сжиганию лишнего жира.
– Лучше бы ты занялась спортом, – наставительно произнес Костя.
– Бегом трусцой, – брякнул Бондарь, тут же вспомнив Дубинского и его бесславный конец.
Солнце словно утратило свою яркость, хотя никаких облаков в небе не наблюдалось.
По всем правилам шпионской науки следовало ликвидировать случайную свидетельницу или по крайней мере связать ее и оставить на крыше. Но у Бондаря не повернулся язык отдать подобный приказ Косте, вопросительно взглянувшему на него. Эта толстая дурочка и так была набита всяческими комплексами по самую маковку. Как переживет она сплетни, которые неизбежно возникнут после того, как ее найдут на крыше, связанную, с кляпом во рту? И не сверзится ли она вниз, пытаясь освободиться без посторонней помощи? Бондарю не хотелось причинять ей вреда ни морального, ни физического.
– Сейчас мы отвернемся, а ты соберешь шмотки и помчишься домой так, словно за тобой черти гонятся, – сказал он, уставившись не на девушку, а на безоблачное небо над головой. – Запрешься дома и ни единой душе не скажешь, что с тобой приключилось.
– Но, командир… – попытался воззвать к здравому смыслу Костя.
Бондарь сделал жест, приказывающий напарнику заткнуться, после чего продолжил свое нехитрое напутствие:
– Забудь о нашем существовании. Не вздумай звонить в милицию – мы сами оттуда.
– Проводим операцию по захвату заложников, – подключился Костя. – Тьфу! По захвату террористов.
– Конечно, конечно, – оживилась девушка. – Я же все понимаю. Какое мне дело до того, что кто-то имеет при себе пистолеты? Сейчас многие вооружены. Вот вчера по телевизору показывали…
– Собирайся и уматывай, – процедил
– Добренький ты, – буркнул Костя, пристроившись рядом, чтобы тоже подставить лицо ласковому утреннему солнышку.
– Ты смог бы поступить иначе?
– Смог бы, – подтвердил беззаботно зажмурившийся Костя. – Но не хочу. Кто ее, уродину, кроме нас пожалеет?
– Тише ты, – прошипел Бондарь.
– Да она уже удрала. Через пять минут сообщит о встрече куда следует. Через пятнадцать минут квартал оцепят омоновцы. К вечеру мы запросто можем оказаться на разделочном столе. – Костя оглянулся и вздохнул. – Хотя менять что-либо поздно, наша толстая птичка упорхнула на поиски ближайшего телефона. – Сразу после этого мрачного прогноза он дружески толкнул Бондаря в бок и поинтересовался: – Скажи, командир, ты специально развел эту сентиментальную бодягу?
– О чем ты?
– О том самом. Зачем отпустил свидетельницу? Решил зажать угощение? Думаешь, если нас прихлопнут, то на том свете не придется поляну накрывать?
Бондарь улыбнулся:
– Банкет состоится в любом случае. Даже если мне придется самолично изжариться на одной из адских сковородок.
– Банкет-то состоится, – вздохнул Костя. – Только неохота присутствовать на нем в качестве одного из блюд.
Они спрыгнули на балкон одновременно, но Костя – вот же проворная бестия! – ворвался в комнату первым, хотя ближе к двери находился Бондарь.
Сидевший к ним спиной мужчина тоже оказался малый не промах. Получив профилактическую пулю в правое плечо, он не только обернулся, но и вознамерился произвести ответный выстрел, так что Бондарь был вынужден продырявить ему глазницу. После этого мужчина выбыл из игры, тяжело опрокинувшись вместе со стулом на пол, а напарники получили возможность рассмотреть второго мужчину, находившегося в квартире.
Это был лощеный тип с красиво уложенными волосами и неправдоподобно белыми зубами.
– Фарфоровые? – осведомился Костя, приближаясь к нему с пистолетом в руке. – «Сикрет сервис» всех своих джеймсов бондов такими обеспечивает?
– Что вы иметь в виду, пожалуйста? – напрягся мужчина.
– Инглиш?
– Бритиш, йес. Ди-пло-ма-ти-че-ский не-при– кос-но-вен-ность. Ю андерстенд?
– Нет, не андерстенд, – возразил Костя, съездив собеседника по породистому лицу рукояткой пистолета. – Какая, на хрен, неприкосновенность, когда я тебя сейчас разделаю, как бог черепаху?
Англичанин, попытавшийся вскочить из-за стола, упал на место, держась за расквашенный нос. Убедившись, что ожидать сопротивления с его стороны не приходится, Бондарь велел Косте угомониться и склонился над трупом, распростертым на полу. Это был, несомненно, Полковник, чей словесный портрет врезался в его память. Круглая голова, седой «ежик», лишенные мочек уши… Примечательно, что за те доли секунды, которые имелись в его распоряжении, бывший спецназовец успел сдвинуть «флажок» предохранителя, а ведь действовал он раненой рукой. Одно слово, Полковник. Настоящий.