Живи, Египет! (сборник)

Махфуз Нагиб

— Получай, дракон, удар прямо в сердце!

Вдруг подле меня раздался нежный тоненький голосок:

— И подхватил он красавицу принцессу и усадил ее в седло у себя за спиной!

Я повернулся и увидел ту самую девочку, которая вместе со мной смотрела волшебные картинки. На ней было перепачканное платьице и цветные сандалии. Одной рукой она перебирала длинную косу, а в другой у нее была горсть засахаренных горошин, которые она не спеша отправляла в рот. Мы посмотрели друг на друга, и она мне сразу понравилась.

— Давай посидим немного, — сказал я.

Она кивнула. Я взял ее за руку, мы прошли через дверь в полуразрушенной стене и сели на ступеньку лестницы, что никуда уже не вела. Ступеньки взбегали вверх, к площадке, за которой голубело небо и высились купола

минаретов. Мы молча сидели рядом, не зная, о чем разговаривать. Меня охватили странные, неведомые чувства. Я склонился к лицу девочки и вдыхал запах ее волос, смешивавшийся с запахом земли и ароматом ее дыхания, сладостным от засахаренного горошка. Я поцеловал ее в губы, и во рту у меня тоже стало сладко. Я обнял ее обеими руками. Она молчала. Я снова поцеловал ее в щеку, в сомкнутые губы. Потом губы ее шевельнулись, обсасывая сладкий горошек. Наконец она решительно встала. Я с волнением схватил ее за руку и попросил:

— Посиди еще немного.

Но она равнодушно ответила:

— Нет, я пойду.

— Куда?

— К повитухе Умм Али.

И указала на дом, где в нижнем этаже была мастерская гладильщика.

— Зачем?

— Маме плохо. Велела мне бежать к Умм Али и сказать, чтоб она шла поскорее.

— Но потом ты вернешься?

Она кивнула и ушла.

Тут и я вспомнил о своей маме. Сердце мое сжалось. Я поднялся с ветхих ступенек и направился домой с громким плачем: это испытанный способ избавиться от наказания. Только я очень боялся, что мать разгадает мою хитрость. Но ее не оказалось дома. Я заглянул на кухню, в спальню, дом был пуст. Куда она ушла? Когда вернется? Мне стало не по себе… И тут меня осенила спасительная мысль. Я взял на кухне тарелку, вынул из своей копилки пиастр и снова отправился к лавочнику. Он спал на скамье перед лавкой, прикрыв лицо рукой. Котел с бобами куда-то исчез, бутыли с маслом выстроились на полке, а мраморный прилавок был чисто вымыт.

Я позвал шепотом:

— Дяденька…

В ответ раздавался только храп. Я легонько тронул лавочника за плечо. Он беспокойно зашевелился и открыл глаза, покрасневшие от сна.

— Дяденька, — позвал я еще раз.

Он наконец проснулся, узнал меня и пробурчал недовольно:

— Ну, чего еще?

— На пиастр бобов…

— Чего?!

— Вот пиастр, а вот и тарелка.

Тут он разорался:

— Ты что, малый, вконец спятил? Убирайся, покуда я не проломил тебе голову!

Но я не двигался с места. Тогда он толкнул меня, да так сильно, что я не устоял на ногах и упал навзничь. Я поднялся, с трудом сдерживая слезы, которые жгли мне глаза. В одной руке я все еще сжимал тарелку, в другой — пиастр. Я взглянул на торговца с ненавистью и повернулся было, чтобы уйти, как вдруг мне вспомнились картинки, изображавшие рыцарские подвиги. Мгновенно я исполнился решимости и изо всех сил запустил в лавочника тарелкой. Тарелка угодила ему прямо в голову. Я же бросился бежать без оглядки. Мне показалось, что я убил его, как рыцарь убил дракона…

Только у старой стены я остановился и, тяжело дыша, огляделся — погони не было. Переводя дух я спрашивал себя, что же мне делать дальше. Возвращаться домой без второй тарелки я не решался, зная, что меня неминуемо высекут. Чтобы отдалить это мгновение, я мог лишь бесцельно бродить по улицам. В кулаке у меня был зажат пиастр, и прежде чем держать ответ, я мог еще получить удовольствие. Я решил не думать о своей провинности. Но где же фокусник, где волшебные картинки? Напрасно я их искал повсюду. Устав от бесплодных поисков, я вернулся к разрушенной лестнице, где у меня было назначено свидание, и сел там в ожидании приятной встречи. Мне хотелось еще раз поцеловать сладкие от засахаренного горошка губы девочки. В душе я признавался себе, что девочка пробудила во мне чудесные чувства, каких я прежде никогда не испытывал. Пока я ждал, предаваясь мечтам, из глубины дома до меня донесся шепот. Осторожно поднявшись по ступенькам на верхнюю площадку, я прилег там и, оставаясь незамеченным, заглянул вниз. За высокой стеной виднелись руины — все, что уцелело от бывшего казначейства и резиденции верховного судьи. Под лестницей

сидели мужчина и женщина, они-то и шептались меж собой. Мужчина был похож на бродягу, а женщина с виду напоминала цыганку-пастушку. Каким-то чутьем я догадался, что у них тоже «свидание», вроде того, какое назначено здесь у меня. Об этом свидетельствовала их поза. Только они были гораздо искушеннее в подобных вещах и занимались таким делом, какое мне и не снилось. В удивлении я не мог оторвать от них взгляда. Я был охвачен любопытством и в то же время сконфужен.

Наконец они отстранились друг от друга. После продолжительного молчания мужчина сказал:

— Гони монету!

Женщина отозвалась сердито:

— На тебя не напасешься!

Сплюнув под ноги, он сказал:

— Ты чокнутая.

— А ты ворюга!

Неожиданно он ударил ее наотмашь по лицу. В ответ она швырнула ему в глаза горсть земли. Лицо его исказилось от ненависти, он бросился на нее и схватил за горло. Завязалась яростная схватка. Женщина безуспешно пыталась разжать пальцы, стиснувшие ей шею. Из горла у нее вырывался хрип, глаза вылезли из орбит, по телу пробегала судорога… Я смотрел на все это, онемев от страха. Но, увидев струйку крови, сочившуюся у нее из носа, я громко вскрикнул и скатился вниз по ступенькам, прежде чем мужчина успел поднять голову. В два прыжка я достиг двери и помчался по улице, сам не зная куда. Я бежал до тех пор, пока не задохнулся от быстрого бега. Тогда я остановился и с удивлением обнаружил, что стою под высокой аркой на перекрестке. Я никогда не бывал здесь раньше и не знал, в какой стороне мой дом. По обеим сторонам арки сидели нищие слепцы, мимо них равнодушно сновали прохожие. Со страхом я понял, что заблудился и неисчислимые опасности поджидают меня, прежде чем я найду дорогу домой. Может быть, обратиться к первому встречному и спросить, куда идти. А что, если я нарвусь на кого-нибудь вроде лавочника или бродяги, которого видел среди развалин? А вдруг произойдет чудо, и я увижу мать, идущую мне навстречу?! Как радостно кинулся бы я к ней! Сумею ли я один выбраться отсюда и не буду ли плутать в поисках своей путеводной звезды?

Пока я размышлял о том, что меня ждет, день начал угасать, и ночь, покинув свое укрытие, опустилась на землю. Я понял, что должен действовать быстро и решительно.

Мухаммед Абдель Халим Абдалла

Родился в 1915 году. В 1939 году окончил педагогический институт и в течение ряда лет работал преподавателем арабского языка, а затем на протяжении почти всей жизни был сотрудником Египетской академии языка по специальности лексикография. Скончался в 1970 году.

Абдель Халимом Абдаллой написано более десятка романов, из которых наиболее известные «После захода солнца» (1949), «Ради сына» (1957) и два последних романа писателя — «В поисках истины» и «Остаток времени». Ему принадлежит также большое количество рассказов.

Рассказ «Молодая в доме» взят из сборника «Короткие рассказы», вышедшего в 1969 году и включающего рассказы семнадцати египетских новеллистов.

Молодая в доме

Перевод В. Кирпиченко

Когда сбылась наконец заветная мечта Умм Эззет, одна лишь мысль беспокоила ее — мысль о подойнике. В тот день порог дома переступила новобрачная в длинном красном платье — жена ее единственного сына, и голуби, хлопая крыльями, закружились у нее над головой — они приняли искусственные цветы, украшавшие ее головной платок, за настоящие [10] .

А сейчас Умм Эззет напевала, возясь подле печки. Было раннее зимнее утро. Она пекла лепешки к завтраку для молодых, как положено делать в первые дни их совместной жизни.

10

Головной платок у деревенских женщин в Египте оторочен матерчатыми цветами.