Живи как в последний день

Юдина Вера

Я почувствовала себя ребенком загнанным в угол, но вместо того чтобы испугаться, вдруг ощутила волнение, волнение от воспоминаний прошлой ночи. Мне казалось, что я вновь ощущаю на себе прикосновения его рук, по коже моей пробежала дрожь и я покрылась мурашками. Никогда прежде я не испытывала этого странного волнения.

Обычно я не реагирую так на мужчин. Мужчины в принципе не вызывали во мне подобных эмоций. Один из моих бывших ухажеров, однажды сказал: Ты словно ледяная леди, тебя трудно почувствовать, трудно понять. Что ты испытываешь и о чем думаешь?

Он

был прав. Я обладала холодным сердцем (чем гордилась) и холодным рассудком. Что же было особенного в этом загадочном мужчине, что заставило меня трепетать от одного только его взгляда. Мне казалось, я задыхаюсь, попадая под чары его карих глаз.

– Когда? – продолжил он.

Я подошла к нему, забрала свой кофе (жить без которого просто не могу), и села в кресло напротив.

– Не играй со мной в эти игры. – прямо глядя ему в глаза, сказала я.

Снова его бровь поползла наверх.

– Тебе не нравится? Я смущаю тебя, или раздражаю?

– Нравится. Смущаешь.

– Значит я на верном пути. Так когда?

– Завтра.

– Во сколько?

– В семь.

Алесс поднялся, глядя мне прямо в глаза. Медленно подошел, наклонился и нежно поцеловал в висок. Он не переставал дразнить меня. Опять по коже моей побежали мурашки и я выругалась про себя за эту слабость.

– Тогда… до завтра. – прошептал он, и вышел.

Когда дверь за ним закрылась, я непроизвольно тряхнула головой, пытаясь согнать с себя это наваждение, и поплелась в ванную.

Ну вот надо было мне на старости лет, да еще и в моем критическом состоянии, попасть в сети опытного ловеласа, стать жертвой чьей-то интрижки, упасть к ногам незнакомого мне мужчины.

Струи прохладной воды бежали по коже, но совсем не охлаждали, а наоборот обжигали.

Нет у меня времени на эти глупости. В жизни столько много неизведанного и привлекательного, зачем тратить время на чувства, на которые я в принципе в силу своей прагматичности, не способна. Зачем давать надежду себе, зачем давать надежду ему. Надо будет прямо сказать, что все это пустая трата времени, и закрыть тему нашего общения. Тем более что через несколько дней я уеду в Египет, а он уедет к себе домой. Наши пути разойдутся, и мы забудем друг о друге. Зачем терзать свое сердце, пытаясь научить его любить. Проще скомкать все светлое, что удалось испытать и выбросить в корзину прошлого. Предать забвению и отрешению. Нет времени. Нет желания. Нет сил.

Позже пришла Маша, помогла мне одеться и накраситься. Волосы я оставила распущенными, хотя редко ходила с распущенными волосами. Мне нравилось ощущение их шелковистости, нравилось, как они спадают по плечам. Я гордилась своими волосами. Однако всегда напрягало то, что их приходится заправлять или все время придумывать, чем закрепить, чтобы они не мешали.

Маша увидела цветок лежащий на постели. Многозначительно улыбнулась, и, решительно оторвав один бутон, осторожно пропустила его в мои пряди.

По ее взгляду я поняла, что выгляжу сногсшибательно. Без лишней скромности могу признаться, я

всегда знала, стоит мне накраситься и правильно одеться, мужчины буквально пожирали меня глазами, в такие моменты я ощущала себя красивой женщиной. Хотя в обычные дни, предпочитала ходить в джинсах и простых футболках.

– Ты у меня такая красивая. – с гордостью призналась Маша.

Я обняла подругу, чувствуя как глаза начинает щипать от слез. Она даже не представляет как помогает мне, как мне необходимо ее присутствие, ее поддержка, ее участие. Мне стоит рассказать ей все. Скоро… Но не сейчас, я не хочу видеть жалость в ее глазах. Позже, когда прейдет время я непременно расскажу ей, а пока остается наслаждаться короткими мгновениями счастья, отведенными мне судьбой.

– Только не плачь.
– Возмущенно проворчала Маша. – А то весь макияж растечется, и ты будешь похожа на клоуна.

– Не буду. Даю слово.

– Ну что, пойдем. Юнлэ уже заждался.

Я посмотрела на Машку, она так легко говорит о нашем китайском друге, будто это само собой разумеющиеся, и мы идем не на правах гостей, а на правах родственников. Мне казалось, что в Машиной голове уже зреют картины совместной жизни с Юнлэ.

– Маш, скажи мне. А у тебя ведь серьезно с этим китайцем?

Машин взгляд выразил явное удивление.

– С чего ты взяла?

Я чуть не охнула от удивления.

– Ну вы всегда вместе, ты говоришь о нем так трепетно, а он смотрит на тебя с благоговением… Вот я и подумала…

– Глупости ты подумала. Если ты переживаешь, что я могу передумать и не подамся с тобой в странствия, то успокойся. Мне просто приятно его внимание. Он такой забавный… А что он вытворяет в постели…

– Без подробностей, - воскликнула я, заметив как блеснули Машины глаза.

– Одним словом, - смеясь, продолжила Маша. – Женщине как воздух необходимо мужское внимание, а мужчине женская ласка. Он дает мне этот воздух. Мы друг друга дополняем. Но это не более чем флирт. Я уеду, а он наверняка сразу забудет меня.

– Не думаю. – буркнула я себе под нос.

И мне вдруг стало так жалко бедного Юнлэ. Машкин отказ наверняка разобьет его сердце. Она может быть первая в его жизни такая откровенная и эмоциональная. Он наверняка после этого возненавидит всех женщин. Остается только надеяться, что Машка сделает все красиво, не причиняя боли хрупкому мужскому сердцу.

– А ты как я вижу тоже обзавелась поклонником. – кивая на цветок спросила Маша.

– Ну я бы не сказала так громко: «Поклонник», просто один мужчина, который нравится мне. И наверное я ему тоже нравлюсь.

Маша пророческим взглядом посмотрела на меня, словно сканируя мои мысли, положила руку на плечо и с несвойственной для нее серьезностью сказала:

– Если ты решила прожить долгое время в скитаниях, не открывай свое сердце мужчине. Ты сейчас словно оголенный нерв, оторванный от родного дома, ты уязвима, и один неосторожный шаг может причинить много боли. Твоя неопытность сейчас играет против тебя. Береги себя.