Живое дерево
Шрифт:
— Как у тебя глаза от стыда не повылазят! — сказала мать тихо, но твёрдо, и Юра понял: матери, наверно, было даже стыднее, чем ему, потому что она взрослая, но всё-таки хорошо, что мать пригрозила ему, значит, ничего такого не произойдёт.
— А чего я такое сделал?
— Знаю я чего! Ты мать живой в могилу вгонишь! Работаешь, как окаянная, с утра до вечера, чтоб он учился, стал человеком, и вот на — какая благодарность! Свиней хочешь пасти? Будешь, от тебя такое добро никогда не уйдёт! Или быкам хвосты крутить? А я-то для вас стараюсь, ну не стыдно ли! Наде с таким трудом всё даётся, а ему, почитай, и учить не надо,
В это время вошёл директор, поздоровался, торопливо взглянул на Юру.
— Так что же? — спросил он мать. — Ах да, мне завуч Марья Федосеевна напоминала. Так что, Юра Бородин, — обратился он к Юре, — будем извиняться? Так? Будем извиняться?
— Уж вы, Андрей Тихонович, — начала жаловаться мать, встала и, переминаясь с ноги на ногу, не знала, что и сказать, — меня простите. Некогда доглядеть. А за ним гляд да гляд нужен. Но вы ничего такого не подумайте, он у меня славненький, уж чего я только не подумала плохого, когда прочитала в дневнике.
Вот уж чего Юра не ожидал услышать от матери. Ведь она только что ругала его. Ну что за мать? Юра даже вспотел от стыда.
— Кто вас вызывал, Бородина? — спросил директор.
— В дневнике указано: завуч.
— А напрасно. Она поторопилась. Очень даже напрасно. Мы вызываем в крайнюю нужду. А здесь? Кто будет извиняться за то, что ударил ремнём девочку, Юра? Кто? Может быть, мать пошлём? А стыдно не будет?
— Я, — продохнул Юра.
— Отлично. Я вас не держу, — обратился директор к матери. — Идите. Не волнуйтесь. — Только теперь Юра заметил: глаза у матери блестели от слёз. Мать торопливо, боясь расплакаться, выбежала. — Ну, Юра? Тебе известно, что если парень хорошо относится к девочке, он не может быть плохим человеком? Поверь мне. Тот, кто не обидит девочку, а девочки — это наши будущие матери, не способен сделать подлость. И всегда, Юра, оскорбляя девочку, мы всё-таки, заметь это, оскорбляем и мать. Но мать для нас — святыня! Разве можем мы святотатствовать? Не можем. Так или не так?
— Понял, — шмыгнул носом Юра, хотя ничего не понял из длинной речи директора.
— Вот так-то, нужно извиниться. Ничего не поделаешь. Я знаю, для мальчиков — это хуже смерти, но ничего не поделаешь. За свои проступки будем отвечать сами. На уроке встанешь и скажешь: извини, мол, так и так. Будь как солдат в бою. Наберись смелости.
— Понял. Только не я ударил.
— А кто? Кто же? Не само же по себе это произошло, Юра?
— Не я.
— Допустим, но извиниться надо, если получилось, что ты виноват. Извинись, а учитель мне передаст. Иди, Юра. Я, Юрий, старый солдат и люблю дела, а не слова.
Юра осторожно прикрыл дверь, давая себе самое твёрдое слово с этого часа никогда никого не обижать, ни с кем не ссориться, стать тихим, послушным, таким, что все станут удивляться, помогать матери, бабушке, всем, кто нуждается в его помощи, любить их, а себе отказывать во всём.
Была большая перемена, по двору носились ребята, и на душе у Юры стало радостно: его не наказали, а он думал, что наказание будет ужасным, возможно, исключат из школы, и он вынужден будет уйти из дому, скрываться
— Всё, есть! — кричали ребята.
Артур яростно извивался, но веем было ясно: он проиграл.
Марчуков встал и победоносно оглядел ребят:
— Кто следующий?
— Цыц ты, кролик! — не удержался Юра, забыв обещание, данное только что себе: ни с кем не ссориться, никого не обижать, всем помогать, всех любить. — Молоко вон не просохло… Чья б корова мычала, а твоя молчала!
Марчуков ухватил Юру за шею, норовя сделать подножку. Юра схватил его за грудь, покружился-покружился и упал, увлекая за собой Марчукова, а упав, ловко толкнул его коленками. Марчуков перелетел через него, а Юра в мгновение очутился сверху.
— Кто так борется? — захныкал Марчуков, отряхиваясь и облизывая пыльные губы. — Кто так играет? Против правил!
— Я не против правил!
— Так и дурак сможет, а ты попробуй честно!
— А я не честно? Давай без подножек, давай?!
Марчуков молча подошёл к Юре, стараясь ухватиться поудобнее, и они заходили по кругу, но Марчуков неожиданно пригнулся, схватил Юру за пояс и, упираясь что есть сил ногами, старался опрокинуть его. Юра наклонился влево и надавил подбородком на левое плечо, затем рванулся вниз, Марчуков выпустил его, и тут Юра снова упал, надеясь на свою увёртливость, и, побарахтавшись в пыли, оседлал противника.
Зазвенел звонок. Юра заторопился в класс и стал ждать. Захар Никифорович медленно, как всегда, вошёл в класс и тяжело вздохнул, некоторое время выжидая, предупреждённый директором, когда Юра извинится перед Соней, но не дождался.
— Продолжим решение наших примеров, — сказал учитель и увидел, что Юра поднял руку. — Что у тебя, Юра Бородин?
Все ребята посмотрели на него. Их глаза светились любопытством, и каждый спрашивал себя: «Что это ещё надумал Бородин?» Юра видел, все глядят на него, и знал, что особенно трудно заставить себя произнести первые слова, и он с трудом выдавил из себя:
— Соня, извини меня за мой плохой поступок, но я тебя не ударил всё равно. Извини меня за того, кто тебя ударил.
Весь класс замер. Мишка Медведев, считая, что Юра окончательно позорит свою мальчишескую честь, извиняясь перед девчонкой при всех, уронил наганчик, а Санька Фомичёв от стыда покраснел; Соня молчала, опустив голову, и её лицо медленно заливал румянец. Тут случилась ещё одна неожиданность. Мишка Медведев поднял наганчик, который уронил перед этим, загнул гвоздь, натянул резинку на загнутый конец трубки и гвоздя, оттянув при этом гвоздь, и случайно нажал на резинку. Раздался выстрел.
— Михаил Медведев, положи наганчик ко мне на стол, — сказал тихо учитель. Наганчик был положен на стол. — А теперь останься возле доски и постой, пусть на тебя полюбуются ребята. Зачем ты стреляешь в классе?
— Это не я.
— А кто же ещё?
— Я не нарочно.
— Но всё-таки ты?
— Нет, не я.
— Но ты сказал, что не нарочно, Михаил Медведев? Как некрасиво врать в глаза! Сумел сделать, сумей и ответить, как это сделал Юра Бородин. Это замечательно, он сказал правду. Честь ему и хвала: он смело встал и сказал.