Живое и Мёртвое
Шрифт:
Выставив подвернувшийся ёршик, словно копьё, вы готовитесь затыкать им до смерти то самое нечто, которое вот-вот появится оттуда, но…
Единственное, что предстаёт вашему взору, так это Фреди.
С исключительно кошачьим осуждением она щурит на вас глаза, после чего усаживается на ваши штаны и начинает не менее осуждающе вылизываться. Потыкать в неё ёршиком означает запятнать её туалетными ароматам и негласно объявить войну маме, поэтому вы возвращаете его на место.
И тут снизу доносится странный звук, похожий на всхлип. Дыбом вставшие волоски на руках указывают на сверхъестественное
Будь здесь привидение или ещё какая потусторонщина, кошка бы первой почувствовала её и принялась шипеть, мяукать, нервно пушить хвост и всё в таком же духе — уж это-то вы успешно усвоили. Спасибо голливудским ужастикам, всякий раз заостряющим на этом внимание.
Новый полувсхлип-полустон, но теперь — опознаваемый. Это у мамы окончательно сдали нервы, и она колобродит по первому этажу, потерянная и одинокая.
Где-то в то же время у неё начинают рождаться странные идеи, вроде полуночной прогулки или составления графика на завтра, поэтому вы решаете пойти на опережение и присоединиться к ней внизу. Покончив со своими неотложными делами и вымыв руки, вы подхватываете недовольную Фреди и спускаетесь по ступенькам.
Мама действительно там и ей действительно очень и очень плохо: прижав ладони к ушам, она раскачивается туда-сюда, словно неваляшка. На ум приходит словосочетание «сиротский синдром», но у мамы-то, в отличие от папы, семья была полной.
«Она просто никак не может поверить в происходящее», решаете вы и осторожно подкладываете маме на колени фырчащую Фреди. «Ей нужно время, чтобы ко всему привыкнуть».
Фреди перестаёт фырчать и с исполненным невероятного презрения достоинством устраивается на маминых коленях, обернув вокруг себя пушистый хвост. Вроде как опомнившись, мама кладёт руку на спину кошке и вдруг начинает плакать.
Слёзы крупным жемчугом падают вниз, на шерсть Фреди и та с негодованием отряхивается, но и не думает покидать свой пост. Мама утирает глаза свободной рукой, после чего уже осмысленно смотрит на вас.
Кажется, ей даже немного стыдно, ведь ребёнок здесь — вы и ей полагается защищать вас от всего и вся, включая жестокую правду жизни. И она такова, что вы не нужны никому, за исключением друг друга и, возможно, налоговых органов.
— Всё будет хорошо, милая, — выдавливает из себя мама, но по глазам понятно, что она сама в это не очень-то верит. — Иди спать, завтра пойдём в «пятнашку», попытаемся записать тебя в класс и, может, найдём мне какую-нибудь работу.
Муниципальное общеобразовательное учреждение города Т., школа №15, она же «пятнашка», являлась альма-матер вашей матери. Она всегда с искренней теплотой отзывалась и о тамошних преподавателях, и об одноклассниках, и о самой школе. Неудивительно, что ей хочется, чтобы вы учились там же.
— Извини, что-то я совсем расклеилась, — продолжает мама, поглаживая трактором замурчавшую Фреди. — Напротив, впору радоваться, ведь после стольких лет я вернулась в Т. и, возможно, получу работу в любимой «пятнашке».
Молчаливо кивнув, вы присаживаетесь рядом с мамой и осторожно берёте её лихорадочно вздрагивающие руки в собственные. Она поднимает на вас усталый взгляд и
Фреди озабоченно топчется по маминым коленям, будто бы разминаясь на месте и снова укладывается, не прекращая тарахтеть мини-моторчиком. Веки мамы постепенно смежаются и, наконец, она погружается в глубокий сон без сновидений.
— Остаёшься за главную, — шепчете вы Фреди и та ожидаемо отвечает презрительным «фырком», будто и в самом деле вас понимает.
Пускай мама и отправилась в дивное царство снов, у вас самой его ни в глазу. Можно было бы продолжить блуждания по второму этажу, закрывая «белые пятна» на карте, но вам слишком лениво этим заниматься.
Вместо того вы отправляетесь в библиотеку, предвкушая непродолжительное чтение на сон грядущий. Или уютную дремоту в глубоком кресле с хорошей книгой, прижатой в груди. Или ещё что-нибудь эдакое, чудесное и разморенное.
Оказавшись в комнате, вы обнаруживаете, что выключатель не работает и, равнодушно пожав плечами, приступаете к плану «б», заключающемуся в том, чтобы, подсвечивая себе телефоном, добраться до развешанных по стенам светильников. Те в полном порядке, и вы поочередно включаете каждый из них, отчего библиотека озаряется не то потусторонним, не то призрачным светом.
При мысли о призраках вы досадливо морщитесь и, взяв с полки первую попавшуюся книгу, тяжело бухаетесь в глубокое кресло, едва не утопая в нём. Раздумывать о том, куда бы пристроить ноги не пришлось — рядышком стоял пуфик.
Устроившись поудобнее, вы открываете книгу и… почти тут же отбрасываете её прочь, потирая руки с той же гадливостью, с какой иные касаются змей. Совершив не лишённый изящества «порх», книга падает обложкой вверх и светильник выхватывает из полутьмы нарисованные языки пламени, объявшие православный крест.
Начертанное латинскими буквицами название гласит «Malleus Maleficarum», а чуть ниже дана расшифровка — «Молот ведьм». И мимолётно прочтённое вами подтверждало увиденное: оно описывало судебный процесс над некоей ведьмой, чья малая нужда вызвала небывалой силы ураган, вынудивший истцов отменить свадьбу.
— Это книга, — бормочете себе под нос вы, привставая с кресла и бредя к книжному шкафу. — Обычная такая книга, хоть и немного странноватая.
«Малый ключ Соломона» — отнюдь не то, что хотелось бы прочесть на ночь. Да и трактат «О неопределённости и суетности всех наук и искусств» под редакцией Корнелия Агриппы не внушал доверия. К непонятной книге без названия в рыжевато-коричневатом переплёте и вовсе не тянуло притрагиваться.
— Тут что, ведьмы до нас жили? — спрашиваете у себя вы и, заслышав чьё-то хихиканье за спиной, резко подаётесь назад. — Кто здесь?
Между книжных шкафов вы замечаете девичью спину, прикрытую длинными, в пол, светлыми волосами. Из-за волос мельком виднеется бежевая ткань старомодного покроя. Незваная гостья продолжает хихикать, после чего резко поворачивается к вам и, погрозив указательным пальчиком, истаивает в воздухе.
Искрящаяся напряжением атмосфера постепенно спадает, очевидно последовав за девочкой-видением. Яростно потирая глаза, вы вновь окидываете взглядом «неправильные» книги и видите, что названия изменились.