Живое и мертвое
Шрифт:
На заборе по ту сторону улицы светилось белым прямоугольником объявление. Петро подошел ближе. Банальное любопытство. Ничего более.
Одного взгляда на листовку оказалось достаточно, чтобы упырь вспомнил те дни, когда был жив и умел потеть. В душе взвилась и тут же осела паника. На смену ей пришла едкая раздраженность.
Объявление обещало вознаграждение за любую информацию о двух нарушителях. И если второй был описан как некий человек среднего роста, среднего телосложения, неопределенного возраста и лысый, то к первому даже картинку нарисовали.
Петро
Жизнь, даже после смерти, доказывала, что на смену белой краске всегда приходит черная. И жизни, в отличие от живущих, не расскажешь, что ты простой дохлый парень из захолустья. Не пожалуешься на превратности судьбы.
Петро взял себя в руки и попытался успокоиться. Для начала надо думать, а не паниковать. А что тут думать? Все, что он нарыл на своего благодетеля, не имеет никакой ценности. Бога снесли с пьедестала. Ему теперь бесполезно молиться. Он больше не бог. Его бесполезно шантажировать и использовать. Он ни на что не способен. Но почему? Почему так случилось.
«Не о том думаешь», — одернул себя Петро. Какая разница почему? Случилось и все. Теперь не охать надо и не в причинах ковыряться. Надо думать, что делать.
На этот вопрос ответ выходил только один. Краткий и стремительный — бежать. А как же этот лысый? Он ведь запретил менять место жительства.
«Опомнись», — снова встряхнулся упырь. Этот лысый — такой же беглец. Его точно так же ищут. Он сейчас не опаснее ужа.
— Бежать! — пробормотал упырь.
Возвращаться в дом ненужно. Никаких ценностей он там не оставил. Все свое носит с собой.
Петро огляделся по сторонам. Улица была безлюдна. Только где-то далеко, в самом ее конце прогуливались какие-то люди. Прекрасно.
Ногти подцепили край листовки. Петро дернул. Плохо приклеенная бумага легко отделилась от забора. Упырь посмотрел на лист: «Разыскиваются Петро Зульгир, упырь и Бруно Вито, человек».
Пальцы шустро перегнули листовку пополам, затем еще раз и еще. Упырь сунул бумагу в карман, огляделся и быстро пошел прочь. Обновление гардероба отменялось. Сейчас надо было как можно скорее убираться из города.
— Что вы так замерли, дорогой? Вы знаете этого Бруно Вито? Или водите знакомства с мертвечиной? — советник излучал благодушие.
Лысый господин натянул улыбку.
— Что вы, господин Мора. Просто мне кажется, я видел этого упыря вчера.
Советник Мора пригляделся к плакату.
— Ага, а этот Вито похож на вас. Смотрите-ка: средний рост, среднее телосложение, неопределенный возраст. Опять же лысый. Каково, а?
Человек поправил очки и снова натянуто улыбнулся.
— Дорогой господин Мора, под такое описание подойдет десятая часть жителей Лупа-нопа и восьмая часть граждан Витано.
Советник оторвался от плаката и щелкнул языком.
— Да, всегда поражался вашей неприметности, дорогой мой. Как вам это удается?
— Это
— Кстати о вашей работе, — советник сделался серьезным и повернулся к юноше, который его сопровождал. — Малыш Жози, пойди, погуляй немного. Нам нужно поговорить.
Извечный безмолвный сопровождающий послушно удалился, не сказав ни слова.
— Так вот, о вашей работе, — продолжал Мора. — Вы готовы сопроводить нас до Витано и вернуться сюда со следующим караваном? Или мне поискать другого провожатого?
Лысый господин стрельнул глазами на плакат. Как бы он хотел отказать сейчас советнику. Но оставаться в городе нельзя. Надо исчезнуть на время. А там поймают упыря, и вся история закончится. Закончится, потому что упырь ничего не сможет им сказать. И никто не сможет. Эх, жаль мертвяка. Он в него достаточно вложил, чтобы собрать дивиденды. А теперь вынужден от него избавляться. Что там случилось? Почему их дали в розыск?
— Если вы не хотите, только скажите, — обиженно загудел советник Мора по-своему трактуя паузу. — Хотя мне приятнее было бы положиться на проверенного человека, гражданина Витано, а не на всякий сброд из этого портового гадюшника.
— Что вы, — расплылся в улыбке лысый. — Что вы, господин Мора, я почту за честь оказать вам эту услугу.
10
Винни лежал под деревом и размышлял о том, что прелая листва пахнет куда приятнее, чем гниющий человек. С мыслью о своем новом теле он худо-бедно смирился. Это было не так уж невозможно. Мертвое тело было куда меньше подвержено эмоциям, чем живое. Или же сам Винни изменился и стал менее чувствительным?
Мир за последние недели столько раз разрушал привычные представления о нем, что кто угодно мог бы разучиться удивляться и бурно реагировать на очередной удар по мировоззрению.
Он поднял руку и почесал нос. Хотя тот вовсе не чесался. Тело понемногу начинало слушаться. Мессер с раннего утра, еще до рассвета, выдернул его из странного дремотно-задумчивого состояния и принялся гонять, как солдата на плацу.
В результате к обеду Винни мог вполне сносно передвигаться сам. Правда, со стороны он смотрелся, как человек, изможденный долгой болезнью, но все лучше, чем лежать, как паралитик.
Нана убежала куда-то еще ночью. И не возвращалась. Где и в каком обличье она ходила сейчас? Винни не особенно думал об этом. Девушка могла постоять за себя сама. В город она вернется вряд ли. А об остальном можно не беспокоиться.
Вампир, напротив, уходил, приходил. Слонялся и был мрачен и задумчив. Наконец присел рядом.
— О чем задумался? — спросил он Винни.
Вопрос был задан так, что юноша понял: Деррек ждал, когда его самого спросят о том же.
— Ни о чем, — пожал плечами юноша. — Для того чтобы думать, надо научиться шевелить мертвыми извилинами, — с грустной усмешкой добавил он. — А Мессер пока научил меня только мертвыми руками шевелить.