Живописец смерти
Шрифт:
— Эти чертовы неоновые лампы действуют мне на нервы.
— Флюоресцентные, — уточнила Кейт.
— Какая разница. — Бальдони пожал плечами.
— И долго ли работал у вас Мартини? — Перлмуттер тоже скрестил на широкой груди могучие руки.
— Примерно два года…
Кейт остановила его.
— Давайте пройдем в другое место, где можно спокойно поговорить.
Бальдони поднял крышку стойки и жестом пригласил их следовать за собой.
В задней комнате два парня, одному из которых было лет восемнадцать,
Бальдони кивнул на дверь, и они мгновенно исчезли.
— Садитесь. — Он показал гостям на стулья. — Извините за беспорядок.
— Эти парни здесь работают? — спросил Перлмуттер. — Потому что, если они знали Мартини, я бы хотел…
— Нет, нет. Это мои приятели. О Лео они ничего рассказать вам не могут. — Он потянулся рукой вниз, вытащил небольшую гантель и начал крутить ее. — Я понял так, что Лео повесился. Наверное, одиночество доконало. Я ведь ничего не знал о его жизни. Даже о том, что он художник, прочитал в газете. — Бальдони перекинул гантель в другую руку. — Лео был хороший работник. Каждый день вовремя на рабочем месте. Тихий, как мышь. Делал, что говорили.
— Например? — спросила Кейт.
Бальдони перестал крутить гантель.
— Что, например?
— Ну типа, над чем он тут вкалывал?
Перлмуттер едва сдерживал смех.
— Ну чё, копировал, переплетал. — Бальдони обнажил зубы. Кейт не знала, можно ли это квалифицировать как улыбку. — Это же гребаная копировальня, чё тут еще делать. Извините, вырвалось. Я не хотел вас обидеть.
— Фигня, — ответила Кейт. — Никаких проблем. — Они оба засмеялись. — Послушай, Анджело, а ты откуда?
— Из Куинса.
— Вот это да! — Кейт встряхнула волосами. Он была рада, что распустила их и надела свитер. — Я тоже из Куинса, из Астории. Выросла на Сто двадцать первой.
— Без дураков? Может, знала Джонни Ротелли?
Кейт просияла улыбкой.
— Знала? Да я до сих пор по нему скучаю. Я ведь немного старше, чем ты и твои кореши.
— А выглядишь классно. — Бальдони всмотрелся в нее сквозь темные очки. — Совсем не похожа на копа.
— Что тебе сказать? — Кейт скорчила серьезную мину. — Пыталась сунуться в Белый дом, а там, как назло, нет вакансий. Эта сучка Моника Левински перехватила у меня работу. Прямо из-под носа.
Анджело Бальдони разразился оглушительным смехом.
— Ну ладно, давай поговорим о Лео. — Кейт поощрительно улыбнулась Бальдони. — Ты говоришь, он хандрил? Ударился в депрессию? Он с тобой никогда не заговаривал о том, что вот, мол, наложу когда-нибудь на себя руки и все такое?
— Теперь я припоминаю, что в последнее время Лео действительно сильно хандрил. — Анджело Бальдони нахмурился. — Но о том, чтобы выбить себе мозги, ни слова.
— Конечно, нет. Откуда ты мог знать? — посочувствовала Кейт.
— Верно. Я ж говорю, Лео был замкнутый, тихий, как мышь. Ну, а я не любопытный.
Кейт обратилась к Перлмуттеру:
— Как желудок, Ники? Успокоился?
— Что? — удивился детектив.
Кейт легонько пнула его под столом.
— Я спрашиваю, продолжает мутить или нет?
— Ах да. Мутит, и еще как. С утра нет покоя. Наверное, съел что-то несвежее. — Он посмотрел на Бальдони: — Где тут у вас сортир?
Бальдони показал подбородком на дверь в углу:
— Вот там.
Кейт подождала, пока Перлмуттер исчезнет за дверью туалета. Потом наклонилась к Бальдони:
— Никогда не знаешь, что выкинет вот такой тихоня. Верно?
— Ага. С крепкими парнями легче. Там все ясно.
— Тут ты прав.
— Ага.
— Послушай, сними хоть на пару секунд очки. Хочу посмотреть, какие у тебя глаза.
Бальдони медленно снял очки и прищурился. Глаза у него были темно-голубые, опушенные густыми ресницами. Губы — чувственные, пухлые. В общем, красавчик. Похож на кого-то из рок-идолов пятидесятых.
«Глаза — его секретное оружие, — подумала Кейт. — Он снимет темные очки, хлопает ресницами, и девушка парализована».
Она отбросила волосы назад, имитируя жест кинозвезды сороковых годов.
— У тебя красивые глаза. Тебе кто-нибудь это говорил?
Бальдони скромно потупился, как подросток, затем подмигнул и надел очки.
— Глаза — ерунда. Посмотри, какие у меня мускулы. — Он согнул руку, обозначив бицепс величиной с небольшую дыню.
— Здорово! — восхитилась Кейт.
— Так я еще по утрам ем «Завтрак чемпионов». — Бальдони осветился улыбкой, глубоко вздохнул и напряг грудные мышцы.
— Bay! — вскрикнула Кейт и провела пальцами по твердой как камень груди. — Скажи, а он был стоящий?
— Кто?
— Ну, Лео. Я имею в виду как художник.
— Меня не впечатлял. Так ведь современное искусство — это же полное дерьмо. А? — Он посмотрел на нее.
— Согласна. — Кейт с улыбкой откинулась на спинку стула.
* * *
— Не слабый удар, — сказал Перлмуттер, потирая колено, когда они садились в машину. — Значит, прощай карьера танцора. А все из-за вас.
— Извините, но мне нужно было остаться с мистером Бальдони наедине.
— И что? — Ники вывел машину на дорогу.
— Вначале он заявил, будто не знал, что Мартини — художник. Верно?
— Верно.
— Так вот, пока вы сидели в туалете, Бальдони признался, что картины Мартини не впечатляли его.
— Как вам удалось это из него вытянуть?