Живописец смерти
Шрифт:
— И был поражен той же болезнью, что и ты, — добавляет Бренда.
— Это правда, — соглашается он.
— Да, дружище, — произносит Дилан низким голосом, — пусть тебя это не тревожит.
«Какие хорошие у меня друзья», — думает он, включая телевизор. Переключается с канала на канал, пока не находит что-нибудь успокаивающее, например, мультфильм. Смотрит с минуту — и вдруг осознает, что цвета отсутствуют, все опять серое. А все из-за этого. Пнув газету, он взвизгивает так громко, что друзья выбегают
Аутсайдер? Душевнобольной?
Это ее работа, исто-рич-ки искусств?
«Почему они так обо мне пишут? Я думал, она другая, а она такая же, как все». Он вспоминает молодого художника у Галереи Петрикоффа, который поцеловал Кейт и беременную девушку. «Если исто-рич-ка искусств попытается обмануть меня, я отплачу ей. Отберу у нее этих любимцев». Он воображает, как вспарывает живот беременной девушке. Это будет восхитительно. Он передергивается.
Дилан снова проскальзывает в комнату:
— Они просто дурачат тебя, парень. Завидуют.
— Ты так считаешь?
— Конечно. Ты вовсе не сумасшедший, а просто умный.
Вспоминается небольшая комната, доктора, вкус резины во рту, боль.
«Дилан прав. Я умнее их. Определенно умнее газетчиков. Они, наверное, специально так написали, чтобы досадить мне». Он снова пинает скатанную в шар газету, смотрит на экран, пытается сосредоточиться. «Я должен побывать на выставке, это не обсуждается. Нужно только все хорошенько обдумать».
Он лезет за коробкой с пистолетом, которую не доставал много лет. Обхватывает пальцами дуло, цилиндрический глушитель. Эта штука будет сейчас как нельзя кстати. Странно, но порой кое-что получается само собой. После катастрофы он нашел пистолет у этого негодяя. Спрятал. Ни разу не использовал. Даже не думал, что когда-нибудь пригодится. Для познания цвета пистолет действительно не нужен. Но сейчас другое. Ему приятно чувствовать его в руке, вдыхать прохладный запах металла. Он проводит языком по дулу. Задумывается. Скорее всего это серебрянка, смешанная с бирюзой.
«Да, я покажу им, какой я умный, какой талантливый. И насколько сумасшедший — тоже. Не стану их разочаровывать».
Глава 33
Кейт сунула голову в черный кашемировый свитер, и перед глазами вспыхнули вначале черные картины Ротко, затем залитая кровью мастерская Бойда Уэртера и наконец молодой человек без лица. Дальтоник-убийца. Придет или нет?
— Ты слушаешь меня? — прорезался голос Нолы.
— Конечно.
— Так зачем ты идешь в эту Галерею аутсайдеров?
— Херберт Блум просил помочь.
— Я случайно видела твой анонс по телевизору. С каких это пор ты рекламируешь коммерческие галереи?
— Дорогая, это просто любезность. Никаких комиссионных от продажи я не получу. —
Перед Галереей творчества аутсайдеров собралась небольшая толпа.
«Все из-за этой чертовой статьи», — подумала Кейт.
Коп в черных джинсах проверял фамилии по списку. Хотела пройти женщина с обильной татуировкой, но он завернул ее.
— Идите вы в жопу с вашими частными показами, — возмутилась она. — Всем этим пидорам, значит, пожалуйста, а мне нельзя? — Женщина пробормотала несколько изощренных ругательств и зашагала по улице.
В галерее было душно. Кейт очень хотелось снять кофту, но не позволял пистолет.
Браун в белой рубашке и черной спортивной куртке со скучающим видом рассматривал картины психа.
— Одеты вы прекрасно, — сказала она, подходя.
— Запарился, — признался Браун.
— Я тоже. — Кейт обвела глазами зал. — Заметили что-нибудь подозрительное?
Браун мотнул подбородком налево:
— Вон там. В задней части.
— Парень в темных очках. Вижу. Но по-моему, он постарше нашего психа. Ему лет тридцать. — За парнем внимательно наблюдали двое копов.
— Настоящий аутсайдер, во всех отношениях, — заметил приглашенный коллекционер, рассматривая городской пейзаж. — Рисунок ни к черту, цвет идиотский. Но… по-своему берет за душу.
— А мне нравятся эти странные каракули по краям, — добавила его молодая спутница.
К Кейт и Брауну приблизился Херберт Блум. Массивные очки сползли на середину носа.
— Я не ожидал такого интереса. Уже появились желающие.
— Желающие? — спросила Кейт.
— Да. Я уже завел список. На каждую картину два-три претендента.
Браун насупился.
— Мистер Блум, эти картины — вещественные доказательства. Они не для продажи.
— Понимаю, но, может быть, не сегодня, а… позже.
Одна из постоянных посетительниц галереи показала на один из натюрмортов:
— Херб, после закрытия я беру вот эту. У меня уже есть две в таком же духе. Так что смотреться будет потрясающе.
— Ладно, я включу вас в список очередников. — Блум многозначительно взглянул на Кейт: — Видите, что творится. — Затем прошептал Брауну: — Я продам их очень тихо. Никто не узнает. Полиция получит хорошие комиссионные. Поговорите с начальством. Может быть, согласятся.
— Нет, — ответили в унисон Кейт и Браун.
Невероятно худая женщина в кожаных брюках в обтяжку обвила длинной тонкой рукой плечи Блума.
— Просто не верится, что это работы настоящего убийцы. Действительно memento mori.[91] Но к сожалению, по цвету они не подходят к тем, что я купила у вас в прошлом году. И к медным вещам тоже.