Живой Дали
Шрифт:
* * *
В Женеву я вернулась в приподнятом настроении. На пальце сияло кольцо от Картье (три сплетенных ободка из белого, желтого и красного золота), обещая скорое - скорейшее!
– осуществление мечты. Еще полгода назад я и представить не могла, что кто-то захочет жениться на такой закомплексованной девушке, как я. И вот я выхожу замуж за потрясающего человека, моя новая жизнь вместе с ним начнется в испанском городке сногсшибательной красоты, на берегу Средиземного моря!
Через два месяца после моего возвращения из Парижа Питер приехал за мной в Женеву и увез меня в Кадакес. Однако прошло еще целых два года, прежде чем мы поженились.
Да, чуть не забыла. Объявление, по которому я готова была позвонить, если бы Питера не оказалось в отеле "Морис", давало кабаре "Фоли-Бержер"...
* * *
Итак, в 1968 году для меня началась роскошная богемная жизнь, жизнь в обществе Капитана и Бабу, Дали и Галы... В Париже мы жили в королевских апартаментах отеля "Морис", в Нью-Йорке - в роскошном "Сент-Реджисе". В Испании у нас были свои дома: мы с Питером жили в Кадакесе, Дали и Гала - в Порт-Льигате.
Я по-прежнему была стеснительна, и мое протестантское воспитание не улучшало ситуацию. Можете представить, каким потрясением было для меня вступить в безумный мир великого художника.
Мой первый ужин с Питером и Дали происходил в Барселоне, в ресторане "Рено". Оцепенелая, я сидела рядом с мэтром не в силах произнести ни слова. Разговор перетекал от одной сюрреалистической темы к другой. В какой-то момент, не желая показаться совсем уж забитой особой (но такой я и была в действительности!), я спросила: - Хотите еще креветок, Сальвадор? После всех усилий (боже, как долго я готовилась открыть рот!) - жалкий результат.
* * *
В первый год нашей совместной жизни я редко сталкивалась с Дали. Случай представлялся не чаще раза в месяц: либо во время какого-либо исключительного события, либо в ходе поездки. Но Питер ежедневно виделся с мэтром и рассказывал о нем всякий раз, когда возвращался домой или в гостиничный номер. Я понемногу начинала привыкать к этой экстраординарной личности.
* * *
Однажды мы с Питером и Дали запланировали съездить в Барселону по делу. До Фигераса доехали на машине, а затем надо было пересесть на поезд. Питер отправился покупать билеты, и мы с Дали остались вдвоем: сидели рядышком на деревянной скамейке в пустом зале ожидания.
Дали, одетый как всегда с иголочки, увлеченно читал "Пари Матч", а вот мне решительно нечем было заняться. Зал оказался настолько невзрачным, что оставалось сидеть и молчать. В самом деле, не обсуждать же многочисленные граффити, украшавшие облезлые стены! Близость мэтра приводила меня в ужас. Не в силах побороть робость, я застыла в неудобной позе, как будто кол проглотила.
Внезапно Дали прервал чтение и обернулся ко мне:
– Вам знакомо имя Марселя Пруста?
– Да, - ответила я.
– Какие ассоциации оно у вас вызывает?
– Чаще всего - печенье "Мадлен", - сказала я.
– А...
– вздохнул Дали.
– Ладно, хорошо.
Видимо, из-за моей стеснительности Дали решил, что я полная дура, ничего не понимающая ни в искусстве, ни в литературе. Разве такая может поддержать разговор о книге "В поисках утраченного времени"?
Тем не менее он начал рассказывать мне об Анкете Марселя Пруста, объяснив, что "Пари Матч" часто использует ее, чтобы опрашивать знаменитых людей. Далее он сказал, что сам Пруст отвечал на вопросы дважды: в тринадцать и двадцать лет.
Дали говорил с таким тактом, что через минуту мою стеснительность как ветром сдуло, и с этого дня у нас завязались теплые, уважительные
* * *
Наедине с Дали я оставалась довольно редко, но мне все же довелось увидеть, каким он бывает дома, когда нет гостей, журналистов и фотографов.
Он носил обычный серый пиджак и не добавлял ни сантиметра своим знаменитым усам, которые обычно удлинял с помощью густого воска и волос, состриженных с головы. В нем было много ребячливого и простодушного. Такой идеальный дядюшка, о котором мечтаешь в детстве, которого ждешь с нетерпением, который всегда тебя понимает и любит с тобой играть.
Гала представляла собой нечто совершенно иное. У нее была неприятная привычка вызывать меня по любому поводу, когда ей заблагорассудится. Чаще всего она посылала за мной, когда ее муж и Капитан якобы были в ссоре и от меня требовалось примирить их.
Однажды, когда мы отдыхали дома в Кадакесе, она позвонила и попросила Питера, чтобы я приехала помочь сосчитать деньги. Видимо, она решила, что раз я из Швейцарии, то обладаю особым талантом в этом деле.
В Порт-Льигате я позвонила в дверной колокольчик, и горничная Роза провела меня в гостиную хозяйки, знаменитую желтую комнату в форме яйца. В гостиной стояли желтые диваны, образовывавшие круг, сама Гала сидела посередине на вышитом ковре, окруженная денежными купюрами. Часть купюр была помещена в желтые конверты, разбросанные по полу вокруг ее коленей.
Она жестом показала, чтобы я села на ковер рядом с ней. Затем протянула мне один из желтых конвертов и попросила сосчитать, сколько в нем денег. После подсчета я должна была положить конверт в отдельную кучку. Гала считала и пересчитывала кучки, иногда по три-четыре раза одну и ту же.
Ее лихорадочное возбуждение показалось мне похожим на колебания алкоголика, расставившего вокруг себя бутылки с виски и не знающего, с какой начать! Она не следовала никакой системе в подсчете, но мне было известно, что спорить с раздражительной Галой опасно, и потому я ей ничего не советовала. Я просто делала то, о чем она просила: считала деньги, как примерная девушка из Швейцарии, пока Гала не позволила мне вернуться домой.
Перебираясь на другую сторону залива, я так и не решила для себя, какую сумму мы пересчитывали: десять или сто тысяч долларов.
* * *
Зимой мы обычно проводили два месяца в Нью-Йорке, в отеле "Сент-Реджис". Эта красивая гостиница, построенная в 1904 году, сохранила роскошь эдвардианской эпохи. С первых же шагов по просторному холлу мы ощущали утонченность золотых лет предвоенного мира. В апартаментах (в каждом номере) были мраморный камин и огромная ванная комната. Поражали стены, обтянутые шелком, хрустальные подсвечники на столиках с витиеватыми ножками...
В одну из зимних поездок Питер сказал мне, что им с Дали надо быть в Кливленде - намечалась встреча с Рейнольдсом Морзе, владельцем самой значительной коллекции картин Дали в мире. А я... Я должна была остаться с Галой. Питер попросил меня пройтись с ней по магазинам и пообедать в ее любимом ресторане. Не могу сказать, что подобная перспектива заставила меня прыгать от радости, но я согласилась.
На следующее утро мы с Галой отправились в торговый дом "Бергдорф Гудмен" на Пятой авеню, где она подобрала себе необходимую парфюмерию и все для макияжа. Затем она подошла к кассирше и попросила отправить счет в отель "Сент-Реджис". Гала уже направилась к выходу, когда кассирша остановила ее: