Живой Дали
Шрифт:
Во время войны мне довелось выполнить несколько рискованных заданий вместе с Рэндольфом, сыном премьер-министра. Когда Рэндольф Черчилль узнал, что я сирота, он пригласил меня провести отпуск в его доме, с его семьей. С отцом Рэндольфа, нашим главнокомандующим, мы часто засиживались за полночь, сопровождая разговоры распитием бренди и сигарами. Я влюбился в эту семью. Влюбился и в Сару Черчилль, сестру Рэндольфа, за которой ухаживал какое-то время и даже думал на ней жениться. Как оказалось, помимо теплой дружбы, Уинстон Черчилль подарил мне работу,
Через восемь лет на моем счету была уже дюжина выпущенных фильмов. Дни напролет я проводил в окружении великолепных красавиц, таких как Мирна Лой, Вивьен Ли и даже Джина Лоллобриджида, которой именно я предложил первую роль в кино. Жизнь была заполнена длинными обедами в компании писателей, сценаристов, режиссеров и продюсеров. Среди них были Грэм Грин и Грегори Ратофф, чьи имена в те годы знал каждый. Вся Европа, а Италия в особенности, переживала возрождение кинематографического искусства, и потому я наслаждался сладкой жизнью... во исполнение служебных обязанностей. Сюжет, вполне достойный хорошего фильма!
Жил я в доме XI века, почти полностью перестроенном. Внутренний дворик моего дома зарос кустами бугенвиллеи, и это было невероятно романтично. На всех фотографиях того времени я выгляжу очень счастливым.
Мы все были счастливы в ту пору. Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что это была в каком-то смысле эйфория. Эйфория, наступившая после страшных лет войны.
Все мое время занимали фильмы. Что же касается живописи, то я не был ее знатоком. Имя "Сальвадор Дали" я впервые увидел, когда получил телеграмму Корда из Лондона, в которой он просил встретиться в этим человеком в "Гранд Отеле" в четыре часа.
Когда я пересекал гостиничный холл, невзрачный с виду, но все же несущий в себе остатки былого изящества, ко мне направился консьерж Лоренцо.
– Капитано, - сказал он, - синьор Дали ждет вас.
– Затем перешел на шепот: - Он очень похож на актера немого кино, Адольфа Менжу.
Лоренцо провел меня в плохо освещенную пыльными лампами гостиную. Дали сидел на изношенном диване. Держался он очень прямо, втиснутый в безукоризненный костюм; вокруг него витал аромат дорогой туалетной воды. В левой руке художник сжимал трость, наконечник которой украшал серебряный херувим.
Лоренцо прав, подумал я, этот Дали действительно напоминает Адольфа Менжу. Те же прилизанные волосы, такой же диковатый взгляд и почти такие же усы. С помощью накладных волос Дали закручивал усы вверх, придавая им форму бычьих рогов, и так густо покрывал их воском, что они казались лакированными. (Обо всех этих хитростях я узнал позже, а тогда мне захотелось отломить кусочек.)
– Здравствуйте, меня зовут Дали, - сказал незнакомец, вскочил и пожал мне руку.
Затем его длинная костлявая рука исчезла в кармане брюк и выудила оттуда конверт. Внутри оказались указания от Корда, который просил заплатить художнику некоторую сумму в лирах. В переводе на доллары получалось двадцать тысяч. В письме он просил еще оплатить
– Итак, господин Дали, - сказал я, пряча письмо в карман пиджака, - чем именно вы занимаетесь?
– Я - художник!
– ответил он, линуя пол тростью.
– О, художник! Вы делаете декорации к нашим фильмам? Или, возможно, работаете в театре?
Мой собеседник побледнел.
– Дали - живописец! Лучший живописец!
– сказал он о себе в третьем лице.
– И что же вы написали?
– поинтересовался я.
– Портрет сэра Лоуренса Оливье для Александра Корда!
Корда действительно недавно увлекся Оливье, блеснувшем в главной роли в фильме "Ричард III".
Они познакомились в Лондоне. Видимо, он поручил Дали написать портрет актера.
Я сказал, что приду на следующий день с деньгами.
Утром я неторопливо вошел в "Гранд Отель" с кожаным чемоданчиком, доверху набитым купюрами. На этот раз Дали ждал меня в холле вместе с какой-то странной женщиной: она одновременно казалась и молоденькой девушкой и пожилой дамой, хоть и привлекательной, но... поблекшей. Волосы дамы, закрученные в узел, были убраны назад и перевязаны большим бархатным бантом. Нос слегка заострен, блестящая кожа имела неясный, чуть землистый оттенок. Я решил, что она из прислуги.
– Это Гала!
– представил ее Дали.
– Моя жена.
Никогда еще я не встречал настолько странной пары (мне показалось, они несовместимы), правда, и такого необычного человек, как Дали, мне не приходилось видеть.
Гала взяла чемоданчик и попрощалась. Я посмотрел на часы. Через двадцать минут у меня была назначена встреча с Грэмом Грином.
– Ну что ж, господин Дали, рад был познакомиться. Я оплачу ваш гостиничный счет после. А пока желаю приятно провести время в Риме!
Я протянул руку. Дали посмотрел на нее так, будто увидел кобру, готовую к прыжку.
– Но куда же вы?
– возмутился он.
– Дали хочет поговорить.
– Господин Дали, у меня совсем нет времени, - объяснил я.
– Вы не можете бросить Дали, не поговорив и минуты!
– Хорошо, господин Дали, чем я могу быть полезен?
– У Дали есть просьба.
– Да?
– Дали хочет встретиться с Папой!
Я взглянул на его вызывающие усы, зачесанные назад маслянистые волосы и безумные глаза. Сегодня на нем был перекрученный галстук скандально красного цвета.
– С Папой?
– переспросил я.
– Да, Корда сказал, что вы спали с дочерью Папы!
Это конечно же было нонсенсом. Я всего лишь ухаживал за его племянницей.
– Можно попробовать, - согласился я.
– Но на встречу лучше надеть другой галстук.
Сделав несколько звонков, я выяснил, что, несмотря на то, что ни я, ни Орсон Уэллс ничего не слышали о Сальвадоре Дали, понтифику было известно это имя. В 1951 году Дали написал картину "Христос святого Хуана де ла Крус", и в религиозных кругах по ее поводу велись многочисленные споры. Папа согласился принять его.