Живой товар
Шрифт:
Вот дура-то! Если доберутся до нее, то рано или поздно доберутся и до тебя, чтоб не совалась. Единственный способ свою шкуру спасти — вывести негодяев на чистую воду. А если никаких негодяев нет? Ну, тогда просто надо предотвратить повторение таких кошмарных случаев и спасти репутацию родного заведения…
Ладно, в любом случае сперва надо уйти.
Вспомнился мне Гарик с потопом. О, вот это идея! И я поскакала к Лавруку.
— Виталий Валерьевич, мне уйти надо!
— Что случилось?
— Соседка позвонила
— Ну вот, все у вас в рабочее время!
— Так в нерабочее я бы дома была и никого не залила!
— Ладно, беги, спасай свою соседку. Если долго провозишься, можешь не возвращаться. Все равно сегодня работы мало. Счастливо!
Да, иногда наш шеф — человек. Жалко только, что не всегда. Но не будем требовать от судьбы невозможного. Человек есть человек, начальник есть начальник, и вместе им не сойтись…
Я торопливо сложила сумку.
— Юлькин, я домой — соседку заливаю. Шеф в курсе. Придется тебе за двоих отдуваться.
— Ладно, пробьемся. Давай беги быстрее.
И проворковала вслед:
— Дома надо чаще ночевать.
Ну это она зря. Я-то у себя дома ночую.
А по дороге, уже в метро, вспомнила, что ведь только вчера обсуждали мы с Димой эту ситуацию.
Единственная защита для этой Ирочки — исчезнуть на какое-то время из поля зрения тех, кто ее продал. Если, конечно, ее и в самом деле продали… И если, как мы предполагаем, к этому приложил руку Манохин, то она должна в первую очередь исчезнуть из поля зрения бравого Мюллера.
В лучшем случае начальник охраны девчонку как следует запугает, чтобы никто от нее никаких сведений не получил. В худшем — она снова исчезнет, но уже навсегда.
А вот если спрятать ее на некоторое время, можно получить убедительные факты и вывести на Манохина милицию. Или, если милиция не сочтет факты убедительными, напугать оглаской, но уже самого Манохина. Только анонимно напугать… Может, тогда к девчонке никто приставать не будет, а мы останемся в стороне. Возможен такой вариант? Наверное…
В том, что Иру попытаются изолировать, я не сомневалась. Сейчас смущало другое — смогу ли я убедить ее спрятаться, а прежде всего довериться мне. Стоит ей услышать, откуда я… Не дай Бог, характером и манерами в мамашку пошла! Правда, Юлька ничего такого не вспоминала — но ведь обстоятельства были не те…
Город наш я хорошо знаю, когда-то еще в студенческие времена летом гидом подрабатывала — поездила… Поэтому по адресу ориентироваться для меня — плевое дело. Квартиру Гончаровых я в два счета нашла.
Звоню, а руки трясутся.
— Кто там?
А голос из-за двери молодой. Мамочку я бы с ходу узнала.
— Мне Инну Васильевну.
— Она на работу ушла.
Вот хорошо-то! Встречаться с Гончаровой-старшей мне сейчас меньше всего хотелось.
Наверное, девчонка за мной в глазок наблюдает. Может, и узнает — ведь видела когда-то…
Раздался
Эту рыжую я где-то видела. Еще до отъезда. Нет, не помню где. Но пусть зайдет — чего на весь подъезд переговариваться. Хиленькая, в случае чего я ее по стенке размажу. И потом — я уже почти ничего не боюсь. Ну что еще со мной произойти может?
Открыла я дверь, впустила ее.
— Вы — Ира?
— Ну?
— А я — из клуба знакомств.
Вот где я ее видела! И смотрит так виновато — боится, я скандал сейчас затею. И чего ж тебе надо, рыжая, — извиняться или откупаться? Поглядим. Пока что отвечаю коротко:
— Я вас помню.
— Ира, нам надо поговорить.
— Проходите.
Проводила ее к себе в комнату. Смотрю — нервничает. Это что же, меня она так боится? И бледная, через пудру видно. Даже жалко стало.
— Кофе выпьете?
Через миг только и сообразила: я ведь уже не там, и она не на работе.
— Если можно, — говорит. Голос чуть окреп, но все равно еще не в себе леди. Не леди! Гражданочка…
— Сейчас чайник поставлю.
Ночью, во время своего приступа сумасшествия, мамулька порадовала меня, что в клубе была, скандал там закатила. Еще хвасталась, что нашла какого-то журналиста сволочного. Что сволочного, это я сама сообразила, у моей мамульки ненаглядной связи могут быть только такие. Пока отец был жив, она себя как-то получше вела, а потом… Там, в Магомабаде, я тыщу раз думала, как это меня угораздило так вляпаться. И по всему выходило, что если б не моя драгоценная мамулька, не торопилась бы я ни замуж выходить, ни за границу уезжать…
Вода закипела, и я старта заваривать кофе. Нахваталась я там разного-всякого, кофе с утра — это, считай, совсем пустяк… Отнесла кофейник в комнату, разлила по чашкам. Поставила на стол пепельницу, положила пачку «Кэмела» — пара штук там еще оставалась, надо будет купить, если тут продают… Продают-то, конечно, только где денег взять? У мамульки одалживаться неохота, ладно, перекантуюсь первое время, продам побрякушку-другую, а там найду что-нибудь. На самый крайний случай есть новая специальность, вы-со-окая квалификация… На хорошие мысли наводит прием в родимом доме…
А гостья моя незваная говорит:
— Меня зовут Анна Георгиевна, но вы, Ира, можете Асей меня называть, я ведь вас тоже по имени зову…
— Отвыкла я уже от своего имени, Ирэн звучит привычнее.
Закурила.
А она продолжает:
— У нас в клубе была ваша мама…
— Да знаю уж, — говорю. — Наслышана. Ладно, давайте сразу, чтоб не было неясностей: к лавочке вашей я претензий не имею, тем более подписочку давала, все помню. Там все тыщу раз в памяти перебрала, каждый пустяк вспомнила… Короче, Анна Георгиевна, можете не суетиться, не будет вашей конторе от меня неприятностей…