Живущий рядом

Евсюнин Олег Владимирович

Так закончился мой первый рабочий день в качестве сотрудника казенного учреждения. Лена была в восторге. Но когда наступил следующий, уже в самом начале новой лекции, я прервал ее.

— А у вас здесь вся аппаратура под стать возрасту ваших бумаг?

— Так вроде бы все работает, — удивленно ответила она. — Бывают, конечно, сбои. Но у нас есть два системных администратора, они чинят…

— Посмотреть серверную можно?

— Да пожалуйста…

Помещение серверной оказалось просто огромным. Именно таким, каким и должно быть в такой солидной конторе. В дальнем углу примостившись

за столиком, заваленным кучей хлама, сидели два старичка и пили чай. Хорошие старички, сразу же пригласили нас к себе за верстак и тут же выставили нам два бокала с горячим ароматным напитком. Только вот сама серверная… Все эти бесконечные шкафы по сторонам вполне можно было заменить всего одной коробкой которая по мощности в несколько раз перекрыла бы все это нагромождение. А уж после этого старички могли бы не просто пить чай, но и без задних ног отсыпаться на работе.

Я поговорил с ними. Они развели руками. Они были просто программистами, а железо… Немного не по их части, но если уж мне так хочется, то они вовсе не против помощи.

— А у тебя точно получится? — Ленуська смотрела на меня как на супермена.

— Точно — не точно, но попробовать могу.

— Тогда я пошла, — она выдохнула и взялась за ручку двери Главного архивариуса. Вот теперь она пробыла там действительно очень долго. — Так, — сказала она, наконец-то появившись в приемной. — Герман Петрович сказал, что у него нет лишней ставки системного администратора, а потому оплатить тебе твою работу вряд ли удастся, но если ты возьмешься, так сказать, на общественных началах, то поможет. Но сначала нужен план и смета. Ты сможешь это сделать?

— Когда-то делал…

Все-таки это было достаточно близко к моей специализации. И конечно же интереснее чем копаться в папках и коробках выискивая очередную бумажку, которая спустя столетия кому-то зачем-то понадобилась. С помощью старичков я составил подробный перечень всего оборудования архива, потом целый месяц ушел на разработку спецификации и техническое обоснование, потом пошла закупка, приемка и монтаж. Небольшая трудность была в том, что работу архива нельзя было прерывать, но старички и здесь мне помогли, а потому сбои при перекоммутации систем оказались незначительными. Далее шла окончательная отладка всей системы и через полгода все заработало.

— Какой же ты у меня умный… и красивый, — скакала от восторга Ленка после того Герман Петрович в своем кабинете принародно поблагодарил меня за проделанную работу и сказал, что благодарность, вынесенная нашему коллективу от лица мэрии — лично моя заслуга.

Но было и еще одно очень хорошее известие. Меня пригласили работать инженером. Вновь открывшаяся фирма, филиал университета, где я в свое время учился, готовилась разрабатывать минисистемы навигации для частных звездолетов, выпуск которых в ту пору только набирал обороты. Предложение, на которое я не мог и рассчитывать. Наши старички-администраторы только посмеивались. «Ты слишком образован для нас», — твердили они при расставании, но я был уверен, что это был их подарок.

Прошло около четырех лет. Я заматерел на новой работе, добился должности зама начальника проекта, а Ленуська уже стала старшим сотрудником.

И вот в очередной ее день рождения я презентовал ей поездку на Луну, о которой она так давно мечтала. И уже там, театрально пристав перед ней на одно колено (правда, при этом весьма неуклюже подпрыгнув и едва не упав) я сделал ей предложение и подарил небольшое колечко с алмазной обсыпкой. И если вы думаете, что она отказалась от подарка, вы весьма ошибаетесь.

А у меня дома, куда я первым делом привез напоказ свою невесту, все оставалось по-прежнему. Тоже море, улочки, покрытые густой растительностью горы и все те же скалолазы на них. Вечером, когда мы с отцом за бутылочкой расположились в нашей уютной гостиной, а из кухни доносилось веселые перебранки мамы с Ленуськой, отец как-то очень серьезно посмотрел на меня.

— А это того стоило, — вдруг произнес он.

— Что? — не понял я.

— Когда ты ушел из той, первой фирмы, мне было чертовски обидно. Но сейчас, пусть даже ты и не достиг той вершины, которую обязательно взял бы, могу твердо сказать: это того стоило.

— Ну конечно стоило, — ответил я. Мы выпили.

А потом наконец наступил тот долгожданный день, когда Лена все же решилась показать меня своим родителям. Перед этим она заставила меня надеть самый новый и самый дорогой костюм, долго подбирала галстук и только через полчаса удовлетворившись результатом творения своих рук, дала отмашку на выход. Мы чинно проследовали через несколько улиц, вошли в подъезд, поднялись на этаж, и она сама лично открыла дверь.

— Проходи туда, — сразу толкнула она меня. — Я сейчас. Папа! — позвала она отца и побежала куда-то по коридору.

Я остановился в дверном проеме перед большим, уставленным богатой мебелью, залом с декоративным камином у одной из его стен. Около камина стояло кресло, а в нем сидел пухлый человек. Это было невероятно.

— Герман Петрович, а вы здесь как? — от неожиданности у меня даже перехватило дыхание.

— Так же, как и вы, молодой человек, через дверь вошел, — ухмыльнулся тот.

Уже почти четыре года не виделись, а он все такой же. Даже кресло похожее. Ностальгирует по работе, что ли?

— Папа! — вбежала в зал Ленка. — Ты здесь? Так вы уже познакомились?

— Откуда, доча, — укоризненно заметил ей Герман Петрович. — Если ты нас даже не соблаговолила представить. Ну как я могу знать, кто этот молодой симпатичный человек?

— Тогда… — засмущалась Лена. — Папа, это — мой жених Рей, а это — мой папа.

— Ну вот, — суровость на лице Германа Петровича сменила улыбка, — теперь, когда все формальности соблюдены, приглашаю всех на кухню тяпнуть, так сказать, по маленькой.

Тут его кресло покатилось. Оно объехало остолбеневшего меня и направилось в другую часть квартиры, как бы приглашая следовать за собой.

— Что у тебя с отцом? — спросил я Лену, когда веселое пиршество закончилось и мы, попрощавшись с добродушным хозяином, вновь оказались на улице.

— Авария. Мама погибла, а он — вот так… Только не называй его инвалидом, он этого не любит. Он вообще все делает сам, даже от услуг сиделки отказывается.

— Извини, я не знал.

— А я и не говорила.