Живущий
Шрифт:
— Чтобы понять, насколько искренним будет ответ. клео: бред! при чем тут лицо??
Он молчит. По его лицу уж точно ничего не понять. Как же я завидую его маске.
клео: ну, что за вопрос?
— Тебе известен состав инъекции? Той, что использовалась в эксперименте с направленным лучом Лео-Лота?
— Это допрос?
— Нет. Ты же видишь. Устройство для ведения бесед выключено.
— Тогда изоп. Почему ты считаешь, что я отвечу?
—
клео: могу я ознакомиться с документами, прежде чем отвечать? эф: конечно
— Только вопрос я теперь поставлю иначе, — добавляет он вслух. клео:???
— Состав инъекции?
клео: я не сказала, что знаю эф: а зачем говорить
Он приближает свое зеркальное лицо к моему, чтобы я видела свое отражение.
— У тебя выразительная мимика, Клео.
Он отворачивается и идет через площадь, шурша золотистым песком.
Привет, клео!
у вас появилось одно новое сообщение от друга открыть сообщение сейчас?
да нет
от кого: эф
кому: клео
тема: без темы
текст: без текста
прикрепленные файлы:Kleo.doc; Juk.doc
Не оборачиваясь, он машет мне рукой.
эф: извини если что
Эф
— Мне холодно, — говорит Эф. — Не стоит мне больше спать на снегу.
Он плохо выглядит. Хуже, чем два дня назад. Тогда мне даже показалось, что отек начал потихоньку спадать, но, наверное, я просто не разглядел при плохом освещении — у меня были только восковые вонючие свечи, раздобытые в «Мегаполисе». Теперь, когда я наконец приладил к решеткам рождественскую гирлянду с крошечными чудо-солнышками и клетка захлебнулась золотистым сиянием, смотреть на него просто страшно.
Правый глаз заплыл почти полностью, левый кровавой щелкой мерцает в складке синюшных век, как моллюск в приоткрывшихся от жары створках раковины. Его волосы слиплись от пота, крови и гноя в смешной хохолок, губы высохли и растрескались. Он не ел и совсем не пил витакомплекс, который я ему оставлял: белая бутылочка и пакетик с сухой едой остались нетронутыми. Гематома расползлась по лицу неровным пятном — точно сок от раздавленных внутри черных ягод, просочившийся через кожу. Сама рана — вверху лба, ровно по центру — выглядит не так уж и плохо и как будто бы заживает… Но от нее идет плохой
— Обработаем рану, — говорю я, раскрывая аптечку.
— Не надо. Просто приложи к ней немного снега.
— Сейчас лето, Эф.
Он слабо усмехается сухими губами:
— Кого ты пытаешься обмануть, Цербер? Тут все в снегу. Ты сам стоишь по колено в сугробе.
В первые пару дней он скулил от боли и часто терял сознание, но в остальное время мыслил более-менее ясно. Теперь он бредит почти постоянно. Он принимает меня за Цербера. В редкие моменты просветления интересуется, кто я и где мы, но не может сосредоточиться на ответе.
— Запрос в СТП, проверьте подключение к социо…Я не вижу друзей из списка…
Я вкалываю ему жаропонижающее. Вливаю ему в рот несколько густых глотков витакомплекса. Обрабатываю его рану и меняю повязку. Эф не сопротивляется и даже не стонет, как будто ему больше не больно.
— Холодно, — повторяет он.
Я накрываю его еще одним пледом. Плюс двадцать пять снаружи — а тут, в клетке, наверное, и все тридцать, — но Эф действительно трясется от холода.
— Неужели он бросил нас замерзать? — в его голосе отчаяние и обида.
— Кто «он»? — Мне становится любопытно.
— Живущий, кто же еще. Ведь это он прислал нас сюда искать антивирус… Отсутствует подключение к социо…Но он прав. Теперь мы заражены и представляем угрозу. Нам лучше не возвращаться до паузы… Не вижу друзей из списка… Кристаллическая структура снежинки — источник инфекции. Не удивительно, что антивируса до сих пор нет. Такая гармония, что любой снеговик может стать предателем…
Полагаю, дело не только в ране и лихорадке. Он сходит с ума, потому что у него нет подключения. Он как термит-воин, которого пересадили в отдельный контейнер.
Лицо Эфа покрывается бисерной пленкой пота. Бисерины медленно набухают… Я трогаю его лоб ладонью — уже не такой горячий, укол начинает действовать — и смотрю на свою мокрую руку. Кожа на его лбу такая багровая, что даже странно, как из нее может сочиться что— то прозрачное.
— Где я? — спрашивает меня Эф.
Я отвечаю:
— На территории старого зоопарка. Сидишь в клетке, в которой когда-то жила пара орангутанов.
Это чистая правда. Так написано на табличке.
— Кто ты? — спрашивает меня Эф.
Я отвечаю:
— Друг.
Это вранье.
— Я не вижу список друзей, — растерянно говорит он. — Куда делся список моих друзей? Я не помню их имена… ты сказал, что здесь кто— то жил?…
— Орангутаны.
— Я не помню, кто такие орангутаны…