Живые консоли
Шрифт:
Девочке стало любопытно, и она, перебирая руками по дну, приблизилась к берегу и сквозь возникший слева нестройный шум услышала окончание их беседы.
– Ясно, сударь.
– Отфильтруешь самое полезное и запишешь в мою постоянную память.
– Ясно, сударь.
– Да не перестарайся, как в прошлый раз, а то живо в переработку угодишь.
Бион заметно вздрогнул и нервно кивнул. Шум между тем нарастал наконец привлек общее внимание. Все трое поглядели налево, но биону так и не удалось удовлетворить любопытство: Дюгем жестким тычком заставил его раствориться в
– Что за странные поручения ты раздаешь? – полюбопытствовала Вероника, отвлекшись от некоего шествия, которое медленно приближалось к ним.
– Пусть посидит в офисе за меня, все равно никто не поймет, что это не я. В их технологических схемах и всяких проектах столько мусора, что просто не тянет забивать ими мозг. Вот Дюг-седьмой и корпит за меня.
Наконец он тоже обратил внимание на посторонние звуки, также как и большинство редких посетителей тропического пляжа (все-таки здесь порядочная скука). Вдоль прибоя нестройно шагала (один тип, правда, ехал на гравиколяске) толпа причудливо выглядевших людей, в основном женщин.
– Искаженцы, – удивленно пробормотал Дюгем.
Он был так поражен, что его подруга также пристально всмотрелась в группу странных личностей. Смысл их действий пока ей был непонятен.
– Долой уродливое сетевое законодательство! – зычно выкрикнула предводительница толпы, грузная пожилая женщина. Она взмокла от обильного пота и с трудом переставляла бочкообразные ноги по вязкой поверхности ландшафта. – Долой! Долой!
Ее звонкий клич в очередной раз подхватили остальные демонстранты, такие же нелепые в своей несуразности, как и толстуха. Особенно поразил Веронику летевший на коляске скрюченный инвалид, довольно молодой человек. Он держал поперек костлявой груди транспарант с ужасающей надписью: «Бионы-хирурги – убийцы в белых халатах! Я – жертва неудачной операции по имплантации сенсоров в позвоночник». Он почти не кричал, лишь кривился и быстрыми глазками обшаривал посетителей пляжа, и девочка поежилась, когда он словно заглянул ей под туманные колечки.
– Ты, эстетичная девочка! – резко остановившись и ткнув пальцем-сосиской в фигурку Вероники, рявкнула «матрона». – Я нравлюсь тебе? Отвечай честно!
– М-м-м… – опешила Вероника и невольно отползла вглубь океанских вод.
– Отвечай, хороша ли я?
– Не очень, – пролепетала Вероника, совершенно теряясь.
– Вот! – возопила толстуха торжествующе. Она повернулась к единственному прилично выглядевшему индивидууму в своей группе (да и тот, кажется, был бионом). – Зафиксируйте в своем репортаже: молодежь нас пугается. Долой несправедливый сетевой закон!
– Долой! – нестройно отозвались ее апологеты, все как один наделенные каким-либо физическим недостатком.
Затем они двинулись дальше, грубо перешагивая через задремавших или оторопевших посетителей, а некоторых гротескно пугая с помощью корчи рож и гнусных жестов.
– Безобразие, – негромко пробормотала зрелая, приятной наружности леди. Она лежала на берегу в нескольких шагах от Вероники. – Куда смотрит полиция нравов?
– Сетевые законы слишком либеральны, – ответил ее плосколицый партнер с волосатыми
33
Здесь их уже никто не встречал – вероятно, местный смотритель отлучился, не озаботившись наблюдением за входной дверью. Тима со своей вялой спутницей миновали короткий узкий коридор. Как мальчик и ожидал, тот закончился аппаратным цехом, во всем похожим на предыдущий.
Вот только на этот раз его размеры поразили даже воображение привыкших к сетевым масштабам ребят.
– Ух ты! – воскликнула очнувшаяся беглянка.
– Да, монументально, – согласился Тима.
Гигантское помещение размером примерно километр на пятьсот метров, проткнутое вертикальными «крепежными» столбами, простиралось перед ними, углубленное под уровень коридора метров на пять-шесть. Некоторые из столбов явно были полыми: они соединялись в единую сеть широких конвейеров, на которых в беспорядке лежали человеческие тела самых разных размеров и оттенков. Мертвецы медленно и бесшумно (разве что с легким скрипом невидимых колесиков) ехали каждый к своему чану, на этот раз матовому, и пропадали в их широких входных отверстиях. Что там с ними происходило, было ясно без всяких вопросов.
– Технология, – восхищенно прошептал Тима. Масштабы пространства слегка напугали его. – Не удивлюсь, если целый сектор здесь обслуживается.
– Пожалуй, – согласилась Ирина. – Смотри!
По вязи пандусов и перекрытий, топоча подошвами по металлу, к ним бежал некто в серой спецодежде – судя по всему, местный бион.
– Тут их, наверное, целая бригада работает, – заметил мальчик. – Ты заметила, что автоклавы здесь какой-то упрощенной конструкции?
– Ну и что? – пожала плечами Ирина и высказала мысль: – Значит, их просто больше. Или ты думаешь, что у кала строение сложнее, чем у трупа?
Они звонко рассмеялись, вызвав метание эха по цеху, а бион, от чьей поступи уже трясся тонкий пол, затормозил поодаль и нелепо взмахнул руками. Он принялся стремительно вертеть головой в поисках неполадок, способных вызвать у человека веселье – например, дыры в котле, из которой вываливаются недопереработанные конечности. При виде его испуга у Тимы еще больше зачесалось в глотке, и он захохотал в голос, широко раскрыв рот и держась правой рукой за бугорок катетера на пупке.
– Ну и остолоп, – просипел он и с трудом, всхлипывая и чуть не икая, взял себя в руки.
Рядом до слез в глазах постанывала от смеха Ирина.
– Ох, меня сейчас стошнит, – выдавила она в перерыве между спазматическими смешками
Тима, опасаясь такого неприятного медицинского инцидента, схватил ее за плечи и встряхнул, затем легко похлопал по щекам. Девочка успокоилась и бессильно повисла на высоких перилах, лицом к проплывающему под ней конвейеру с посиневшими человеческими телами.
Служитель, среднего возраста бион в потрепанной униформе (мешковатых брюках и тужурке темно-серого цвета), местами протершейся до подкладки, наконец решился подойти и оскалил в робкой улыбке неровные зубы.