Живые нити
Шрифт:
К горлу подступил ком.
«Что если… Я зря ему доверилась?»
Перед глазами появилось лицо детектива Милоноса, смеющееся, неприятное. «Вы надеетесь, что полицейские служат народу, но им только дай шанс продаться подороже».
Алек первым закрыл веки, сдаваясь в этом раунде. Другим, пробирающим до костей голосом он сказал так тихо, чтобы слышала только она:
— Зачем ты усложняешь? Почему нельзя просто поверить мне и всё? Я ни разу тебя не подвел и не подведу.
— Это выбор без выбора, — произнесла она одними губами.
— Это не вопрос выбора,
Она замешкалась. Одна её часть требовала скандала, яростной драки за интересы семьи. Накричать, выхватить скатерть из рук, убежать, спрятать. Вторая часть уговаривала быть хитрее.
«Алек — хороший человек, — уверенно проговорила она про себя, игнорируя то, как по спине побежали мурашки от его взгляда. — И мне невыгодно с ним ругаться. Нужно просто подстелить соломки».
— Хорошо, — ответила она в полный голос и повернулась к столу, словно разрывая натянувшуюся между ними трепещущую нить.
— Не отдавай, Диночка, не отдавай ему… — бабушка со всей силы дернула скатерть на себя и прижала к груди. Оставшиеся на столе тарелки посыпались на пол. Осколки фарфора разлетелись во все стороны, устилая ковер; кекс упал шоколадным кремом вниз, измазав ворс.
«Ковер придется постирать», — пронеслось в голове. Боги, да о чем она вообще сейчас думает?
— Имей благоразумие, не доверяй этому мужчине. Пусть он очаровал тебя сладкими речами, но посмотри на него — это черная душа! Ты совершишь ошибку!
Алек, опешив, вскинул брови.
— Бабушка, не веди себя как ребенок, — Дина мигом оказалась с другой стороны стола и дернула за край скатерти, пытаясь отобрать полотно из её рук. Бабушка не далась, успевая драматично подвывать. — Да чтоб вас…
Лейла подкралась к Аише сбоку, выставив перед собой руки, как если бы показывала, что безоружна. Вместо того, чтобы дергать скатерть, она обняла бабушку, крепко прижав к себе.
— Ничего страшного, все будет хорошо! — нежно проговорила Лейла, поглаживая её по голове, словно успокаивая заплаканного малыша. — Мы оказались ввязаны в незаконное распространение наркотиков. В любой момент к нам может ворваться банда преступников. Если мы отдадим скатерть полиции, то окажемся в безопасности. Это для нашего блага!
«Нарисуем плакат „Гранулы тут больше нет“ и повесим над входом. И листовки на улице раздадим, чтобы бандиты точно узнали», — Дине хотелось рассмеяться в голос от нелепости всей ситуации, но она заставила себя промолчать.
Бабушка Аиша медленно отпустила скатерть и зарылась лицом в объятиях Лейлы. Та махнула рукой, показывая, чтобы все остальные срочно покинули столовую. Под всхлипы Дина и Алек попятились и оказались в коридоре.
— Вот это да… — пробормотал он удивленно.
— Я же говорила, бабушка умеет давить на жалость, — процедила Дина, все же прислушиваясь к голосам в столовой: успокоилась ли? Плачет ли? — Нужно упаковать скатерть, это все-таки дорогущий артефакт. Подождешь в гостиной? Управлюсь за десять минут. Я прикажу тебя накормить, пока ты
В мастерской было душно несмотря на сгустившиеся сумерки. Дина уверенным шагом прошла цех насквозь, на секунду задержалась у огромного стеллажа. Она выудила из бездонной коробки большой моток красных шерстяных ниток — старшего брата того моточка, что вечно лежал в её сумочке.
Дина вдела красную нить в иглу и задумалась. Легким движением руки проложила тонкую строчку у самой кромки скатерти, даже близко не подходя к основному рисунку. Замысловатый узелок, пара стежков, еще один узелок, теперь другой. Потом повторила узор из узелков на отдельной красной нитке.
— Когда её украдут, я буду знать, где она, — Дина довольно улыбнулась в темноту, завязывая нить на голени, плотно обмотав ногу несколько раз.
Потом она проложила скатерть двумя толстыми полотнами, тщательно свернула и перевязала хлопковыми лентами.
— Она точно там внутри? — с сомнением спросил Алек, разглядывая сверток.
— Это вопрос доверия, — Дина не хотела язвить, но фраза вырвалась сама. Алек белозубо улыбнулся и взял сверток в руки.
— Какая странная упаковка, никогда такой не видел.
— Это суровая саржа.
— Я думал, самая суровая тут ты, — Алек, ухмыляясь, понаслаждался её кислым лицом и, зажав сверток под мышкой, вышел на улицу. — Ладно, не буду больше очаровывать тебя своими сладкими речами. Спокойной ночи!
Дина взглядом проводила до ворот его самодовольную спину. Хотелось, чтобы он обернулся и махнул рукой на прощание, но фигура прибавила шагу и скрылась за поворотом.
«Он и так попрощался», — разозлилась она на себя, отворачиваясь.
Фонари автомобиля мазнули по стене, и отец, вернувшийся домой, открыл дверцу у пассажирского сидения. Дина на секунду замешкалась, а потом малодушно скрылась в тени коридора и, перепрыгивая через несколько ступенек за раз, спряталась в собственной спальне.
Часть 8
«Подушка с кошмарами». Глава восемнадцатая
— У вас вообще есть какая-то жизнь, кроме работы? — буркнул Алек, заходя в офис. Непроглядная чернота за окном лишь изредка пестрела пятнами желтых фонарей.
Туллия, в застегнутом на все пуговицы кителе, возилась с документами у стеллажа. Руфин закинул ноги на стол, поверх кипы раскиданных бумаг. В левой руке он держал резиновый ластик для карандаша, а правой рукой швырял кофейную чашку в стену. Чашка, мягкая и прыгучая, как резина, отскакивала от всех поверхностей и попадала обратно в руку магу: тот пытался ухватить её за ручку, но получалось плохо.
— Заходи, дорогой. А мы почти тебя потеряли. Снова, — Руфин поставил чашку на стол с привычным звонким звуком, свойственным любому фарфору.
— Я вам гостинец принес, — ухмыльнулся Алек, стараясь скрыть самодовольство в голосе. Всю дорогу до Бюро он обдумывал, как преподнести эту историю: сухими фактами или эффектной презентацией. В итоге, хвастливый мальчишка внутри него победил: должна же быть хоть какая-то радость в жизни у человека, потерявшего должность и простоявшего в стойле несколько дней. — Варрон тут?