Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (главы XXX-LXIV)
Шрифт:
– Он идет!– воскликнул я.– И на нем неслужебный костюм.
Бабушка завязала ленты чепца (она явилась к завтраку в чепце) и набросила на плечи шаль, словно готовясь призвать на помощь всю свою твердость и непреклонность. Трэдлс с решительным видом застегнул сюртук. Мистер Дик, сбитый с толку этими грозными приготовлениями, все же счел необходимым подражать им и, надев шляпу, нахлобучил ее на самые уши. Но тут же ее сдернул, чтобы приветствовать мистера Микобера.
– С добрым утром,
– Вы завтракали? Хотите котлетку?– спросил мистер Дик.
– Ни за что на свете, сэр!– воскликнул мистер Микобер, удерживая его руку, которая уже протянулась к колокольчику.– Я и аппетит - мы уже давно друг с другом незнакомы, мистер Диксон!
Эта фамилия очень понравилась новоявленному мистеру Диксону, и, кажется, он был так признателен мистеру Микоберу за это пожалование, что снова потряс ему руку и захохотал, как ребенок.
– Дик, тише!– вмешалась бабушка. Мистер Дик опомнился и покраснел.
– А теперь, сэр, - надевая перчатки, продолжала бабушка, - мы готовы к извержению Везувия, а если вы предпочтете что-нибудь другое - милости просим!
– Сударыня! Я уверен, вы скоро будете свидетельницей извержения, сказал мистер Микобер.– Простите, мистер Трэдлс, могу ли я сообщить присутствующим, что мы с вами уже беседовали?
– Совершенно верно, Копперфилд, - сказал мне Трэдлс в ответ на мой удивленный взгляд.– Мистер Микобер советовался со мной о своем намерении, и, поскольку это было в моих силах, я дал ему совет.
– Значит, я не обманываюсь, мистер Трэдлс, что разоблачение, которое я намерен сделать, крайне важно?– спросил мистер Микобер.
– Чрезвычайно!– сказал Трэдлс.
– В таком случае, сударыня и джентльмены, - продолжал мистер Микобер, может быть, вы окажете мне честь и предоставите себя в распоряжение человека, который заслужил, чтобы его считали заблудшим на стезе жизни, но все же является вашим ближним, хоть и потерявшим первоначальный свой образ по своей вине, а также в силу злосчастного стечения обстоятельств?
– Мы вам вполне доверяем, мистер Микобер, и выполним вашу просьбу, ответил я.
– Вам не придется, мистер Копперфилд, пожалеть в данном случае о доверии, которое вы мне милостиво оказываете, - отозвался мистер Микобер. Разрешите мне удалиться ровно на пять минут и, навестив мисс Уикфилд, принять вас всех в конторе "Уикфилд и Хип", где я числюсь служащим.
Мы с бабушкой поглядели на Трэдлса, а тот кивнул головой.
– В настоящее время я не имею больше ничего добавить, - заявил мистер Микобер.
С этими словами, к моему величайшему удивлению, он отвесил нам
Когда я взглядом попросил Трэдлса объяснений, тот только улыбнулся и кивнул головой (волосы стояли у него торчком). Мне ничего не оставалось делать, как вытащить из кармана часы и следить за стрелкой, отсчитывая пять минут. Бабушка следила по своим часам. Когда время истекло, Трэдлс предложил ей руку, и все вместе мы отправились в старый знакомый дом, а по дороге не произнесли ни звука.
Мистер Микобер был за своей конторкой в нижнем этаже конторы, помещавшейся в башенке; он с усердием писал или делал вид, будто пишет. Большая канцелярская линейка засунута была под жилетку, но он так плохо ее припрятал, что она выступала примерно на фут, словно какое-нибудь новомодное украшение для сорочки.
Мне показалось, что я должен что-то сказать, и я сказал:
– Как поживаете, мистер Микобер?
– Превосходно. Надеюсь, и вы в полном здравии?– мрачно ответил мистер Микобер.
– Мисс Уикфилд дома?– спросил я.
– Мистер Уикфилд лежит, у него приступ ревматизма, - ответил он, - но мисс Уикфилд, не сомневаюсь, будет очень рада повидаться со старыми друзьями. Может быть, пожалуете, сэр?
Он ввел нас в столовую, - это была первая комната, куда я вошел, когда много лет назад появился в этом доме, - и, распахнув дверь прежнего кабинета мистера Уикфилда, звучно провозгласил:
– Мисс Тротвуд, мистер Дэвид Копперфилд, мистер Томас Трэдлс и мистер Диксон!
Я не видел Урию Хипа с того дня, когда ударил его. Наш визит был для него неожиданностью - не меньшей, смею думать, неожиданностью, нежели для нас самих. Бровей он не поднял, ибо поднимать было нечего, но нахмурился так, что почти закрыл глаза, а его ужасная рука, стремительно поднятая им к подбородку, свидетельствовала о его изумлении или беспокойстве. Но это произошло в тот момент, когда мы входили в комнату и я бросил на него взгляд из-за спины бабушки. В следующий момент вид у него был, как всегда, раболепный и смиренный.
– Вот неожиданная радость!– воскликнул он.– Прямо скажу, не ждал сразу столько друзей! Надеюсь, вы в добром здравии, мистер Копперфилд? И смею выразить смиренную надежду - благосклонны к старым своим друзьям? Надеюсь, миссис Копперфилд поправляется? Поверьте, мы очень беспокоились, когда узнали о ее нездоровье!
Мне стало стыдно, когда я позволил ему завладеть моей рукой, но что было делать!
– С той поры, как я был здесь жалким клерком и сторожил вашего пони, мисс Тротвуд, многое изменилось в этой конторе, - сказал Урия с тошнотворной улыбкой.– Но сам я не изменился, мисс Тротвуд.