Жизнь длиннее смерти

Бушков Александр Александрович

– Садитесь поближе. Кружочком, как пионеры у костра. В отличие от юных пионеров вы все, насколько мне известно, гораздо более трезвомыслящие и опытные ребята, прошедшие огни и воды, припечатанные всеми мыслимыми подписками о неразглашении. А значит, не будем тянуть кота за хвост, растекаться мыслью по древу и в сотый раз напоминать, что наша прогулка укутана самыми что ни на есть бдительно охраняемыми военными и государственными тайнами…

Землемер облегченно вздохнул:

– Слава те, господи, а я-то думал, тренировочка очередная…

Он был служакой опытным и дисциплинированным. Мазур вмиг сообразил, что эта поданная ленивым, совершенно штатским тоном реплика имеет целью прощупать

Вундеркинда – интересно, как будет реагировать сей неизвестный фрукт? Мазуру и самому было любопытно.

Вундеркинд не изменил позы, не повысил голоса, но в его тоне явственно прозвучал металл:

– Я не командую группой и не имею права отдавать вам прямые приказы, но, на мой взгляд, не время языком чесать.

Тон был насквозь правильный, идеально подходивший для такой ситуации, Мазур не мог этого не оценить: и не вспылил каперанг, лица не потерявши перед чужими, и на место поставил болтуна, и дал понять, что на шее у него не проедешь… Мазур даже ощутил слабое подобие симпатии – именно слабое и именно подобие.

Землемер молчал, как и прочие.

– Довожу вводную, – продолжал Вундеркинд. – Согласно имеющимся в нашем распоряжении данным, правительство Могадашо на секретном совещании позавчера вечером приняло окончательное решение изменить политическую ориентацию. Все договоры с Советским Союзом в самом скором времени будут в одностороннем порядке разорваны.

И он выдержал паузу, отнюдь не театральную: к таким новостям и в самом деле следовало привыкнуть. Учитывая, сколько там наших военных советников и гражданских специалистов, учитывая, что в Барбаре базируется немаленькая эскадра советских военных кораблей и действует база электронной разведки, учитывая, сколько в Могадашо вбухано денег, труда и материальных ценностей.

«Значит, вот так, – подумал Мазур. – Значит, и наши определились. Ну, понятно, нельзя до бесконечности делать вид, будто ничего не произошло, улыбаться обоим. Уходим оттуда, получается? Жаль, ах, как жаль, такое было лежбище… Что ж им мирно не жилось, папуасам, непременно нужно было подраться… А самое пикантное в том, что лидер могадашский – лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Что ж его теперь, медальки лишать будут официальным образом или попросту наплюют, сделав вид, будто и не было никакой такой регалии?»

– Мы с вами находимся вот здесь. – Вундеркинд посветил фонариком на карту, и над ней сдвинулись головы. – Вот это – городок, в восьми километрах к юго-западу отсюда. Вот здесь – мы. До границы с Джаббати – тридцать два километра. В случае, если операция завершится успешно… впрочем, в любом случае уходить мы будем вот этим маршрутом, в Джаббати, через пустыню.

Мазуру пришло в голову, что заминированным аквалангам определенно предстоит пролежать в том месте до скончания веков. И понятно теперь, почему в багаже оказались маскировочные накидки, пригодные исключительно в пустыне.

Вундеркинд продолжал ровным, отстраненным тоном опытного учителя, воспитавшего немало оболтусов:

– Возникает закономерный вопрос: какова в этих условиях роль нашей группы? Ответ несложен. Сюда, в городок, утром приедет один субъект, довольно высокопоставленный сотрудник разведки – не по своему званию, а по занимаемому положению и близости к политическому руководству. Здесь он встретится с другим крупняком, штатным сотрудником ЦРУ. Американский эмиссар придет из Джаббати. Переговоры будут серьезные, гость владеет очень интересной и обширной информацией. По-моему, дальше можно и не объяснять? Или все-таки будут вопросы?

– Которого будем вязать? – спросил Мазур.

– Гостя, разумеется, – ответил без промедления Вундеркинд. – В данных

исторических условиях местный нас практически не интересует. Мы и так знаем, чего приблизительно хотят те, кто его сюда послал. А вот гость знает массу такого, что и мы хотим знать. Понятны условия игры? Нужно взять этого стервеца аккуратно и чистенько, чтобы, как говорится, ни один волос с головы не упал, чтобы он выдержал дорогу. Что будет с остальными участниками… негоции, руководство не интересует. Любые издержки нетрудно свалить на приграничных бродяг, которых здесь столько, что в их идейных программах и целях путаются даже серьезные аналитики. Но, разумеется, этот прием увенчается успехом только в том случае, если наша миссия, точнее личности ее участников, останутся тайной. Считаю нужным добавить, что поставленная перед нами задача, по моему глубокому убеждению, не относится к категории неподъемных. У тайной миссии, возложенной на здешнего, есть своя оборотная сторона, несущая в себе крайне благоприятные для нас обстоятельства. В высшем руководстве Могадашо до сих пор нет полного единодушия, та фракция, что накрепко на нас ориентирована, пока что не отстранена от рычагов и кнопок. Следовательно, поездка, которую этот тип предпринял, должна оставаться в тайне не только от союзников, которых они собираются предать, то есть от нас, но и от иных важных персон из здешней верхушки. Он не может взять с собой ни батальон, ни роту, ни даже взвод. Людей с ним будет совсем немного, что облегчает задачу. В городке нет воинских подразделений, ближайшая пограничная часть далековато, и ее ради пущей секретности не будут ставить в известность о столь высокопоставленном визитере. К тому же он свою поездку залегендировал какой-то сверхсекретной миссией на границе. В общем, мы обязаны успеть. И уйти отсюда до того, как подтянутся войска и начнется широкомасштабная облава.

Мазур задумчиво смотрел на розовеющую полоску неба. Давно прошли те времена, когда посвященность в суперзакрытые государственные и военные тайны вызывала у него восторг и ликование.

Все теперь обстояло как раз наоборот: очередная тайна, неизвестная подавляющему большинству населения планеты, вызывала тягостное неудобство, сродни ощущению гвоздя в ботинке. Чем меньше знаешь секретов, тем крепче спишь. И все же – до чего жалко будет уходить из Могадашо. Казалось, так прочно там сели, зажав с двух сторон южный выход из Красного моря, натянув нос заокеанским конкурентам и их европейским шестеркам… Жалко.

Вундеркинд сказал:

– А теперь давайте займемся техническими деталями, которые вы просто обязаны знать.

Глава пятая

Белое солнце пустыни-2

«Городком», раздумывал Мазур, эту дыру поименовали просто из вежливости. Быть может, для здешних это и городок, а вот для пришельцев из более благополучных краев – жуткая дыра. Десятка четыре легких, как пустые коробки из-под обуви, хижин, круглых и квадратных, с конусообразными крышами, крытыми пальмовыми листьями. Два деревянных здания, на фоне лачуг смотревшиеся едва ли не дворцами. Над крыльцом одного из них уныло повис, скукожившись в пыльную тряпку, государственный флаг, вывеска на другом сообщала, что там разместилась почта. Обоим домикам следовало уделить в свое время определенное внимание: к обоим подходили телефонные провода, а в том, что украшен обвисшим в безветрии штандартом, по данным Вундеркинда, имеется еще и рация.

С возвышенности, откуда они наблюдали в мощные бинокли, давно уже удалось рассмотреть, что пыльные улочки безлюдны и пусты. Большая часть народонаселения в поте лица трудилась на расположенной поблизости кофейной плантации, зарабатывая родине валюту. Все это был народ затурканный, безропотный, и оружия при них не имелось. Весь здешний гарнизон исчерпывался полудюжиной полицейских – да у такого же количества чиновников по здешнему обычаю имелась в кармане пушка. Ничего серьезного, в общем.