Жизнь и ее мелочи
Шрифт:
– Мы собираемся расписаться, – сказала певица Алёне, обкатывая новость.
– С ума сошла! – со свойственной ей непосредственностью воскликнула подруга. – Куда испарилась твоя мудрость?
– Паспорт мой видела? Прибавь ещё три года, которые мне скостили, когда оформляли документы на конкурс молодых певцов в Болгарию. К старости люди становятся глупее и тщеславнее.
– Я всегда полагала наоборот. – Потому что женщина. Женщины под завязку набиты иллюзиями. По их мнению, мужчины призваны быть самцами и грузчиками, во всём остальном они существа второго сорта, и баба как вид homo sapiens любому даст десять очков
– Ясно, что Игорю нужны твоё покровительство, связи, уроки, вообще опыт.
– Профессиональный – да, он называется «мастерство», а иной вряд ли. Когда-нибудь поймёшь, что твой жизненный опыт нужен только тебе самой. И почему все видят, сколько я ему дала, но разве он не даёт мне ничего?
Алёна хмыкнула, но продолжила гнуть свою линию:
– Главное, по-моему, этот ферт рассчитывает получить наследство. Провинциалы – хорошие реалисты. За такую недвижимость и щедрые дивиденды он до конца дней готов тебя ублажать.
О конце дней и наследстве лыжница брякнула напрасно. Кира разговор оборвала: дурёха, ляпает сходу, но хотя бы не врёт. Обычно люди не всё говорят, что думают, и не всегда то, что думают. Однако прическу, покрой и цвет платьев пора менять. Хватит чёрного, вопреки расхожему мнению, оно не скрывает, а подчёркивает формы и требует больше красок для лица. Отвратительные вертикальные морщинки над верхней губой надо убрать ботексом и, в конце концов, всё-таки жрать поменьше, особенно на ночь. В принципе Алёна права – мальчику я нужна позарез, значит, никуда он не денется. А потом – будет потом, главное – теперь.
Они зарегистрировали брак без помпы и свидетелей.
Если бы Звягина могла знать, что дороги назад не будет, поступила бы иначе? Да знала она, знала, но между «знать» и «не хочу знать» – внушительная дистанция из кажущейся бесконечности жизни.
В тот знаменательный день Игорь в первый и последний раз, в виде исключения, остался в спальне жены до утра. Однако появился негласный запрет на ночёвки вне дома: когда молодой муж перед глазами, нет этой зудящей дырки в голове – где он и чем занят. Правда, абсолютно всё контролировать невозможно, да и зачем? Любая система держится на равновесии достоинств и недостатков. Главное о них не думать. И Звягина просто отключала лишнюю кнопку в мозгу.
Десять лет супруги прожили почти безмятежно, в трудах и согласии. В вокале Игорь достиг серьёзных результатов, стал списочным тенором на первые партии, получил звание заслуженного, а если так пойдёт дальше, то и до народного недалеко. Кира подобного успеха даже не ожидала. Конечно, с педагогами ему повезло, но учиться, во-первых, надо уметь, а во-вторых, что ещё важнее, хотеть. Игорь хотел. И эта страсть к достижению невозможного, стремление во что бы то ни стало добраться до вершины, сближало их крепче любых других соображений.
Между тем пик оперной карьеры Звягиной уже прошёл. Она сделалась грузной и широкой, как трёхстворчатый шкаф. Несмотря на то, что голос звучал и даже не качался, бывшая прима перестала выходить на столичную сцену, хотя ещё долго принимала участие в концертах, главным образом благотворительных, которые сама же и организовывала.
Значило ли это, что пение как доминанта ушло из её жизни? И не сигнал ли, что уходит сама жизнь? Нет и нет! Такие мысли вообще
Но и театр никуда не делся, театр не отпускал, театр давно стал частью её самой. Она бывала тут чуть ли не каждый день, числясь главным консультантом и наставником молодых, одновременно присматривая за мужем. Длинный поводок хорош, но случается, и «к ноге» надо вовремя скомандовать.
Вот зачислили в театр юную Симочку Фефер – густое контральто редкой красоты, а красота всегда притягивает взоры. И вот уже вся мужская часть труппы – Игорь иже с нею – пялит глаза на жопастую, сисястую деревенскую девку, полагающую жеманство верхом артистизма. Та крутит глазками и вопросительно улыбается: так? я правильно угадала? я хорошо звучала? Казалось, молодую Фефер ждёт большое будущее, но Звягина, считавшаяся безошибочным вокальным оракулом, умело сбила её с пути.
– Что такое контральто? – поучала народная артистка стажёрку. – Мужской голос. Возможно, твой даже лучше, чем у Полины Виардо, которая известна нам лишь благодаря Тургеневу, смешившему французов любовью к единственной женщине, к тому же не ему принадлежащей. Но ролью Вани в «Сусанине», как Воробьёва-Петрова, бравшая уроки ещё у Глинки, ты не прославишься. Приличные партии можно перечесть на одной руке: Кончаков-на в «Князе Игоре» и Ольга в «Онегине», ну, ещё Ратмир в «Руслане и Людмиле», Нежата в «Садко» и Лель в «Снегурочке». Всё это второй и третий план, мировую карьеру не сделаешь. А подтянем верх – перед тобой откроются перспективы, о которых можно только мечтать: страстные женщины и все героини – Кармен, Амнерис, Далила, Эболи, Сантуцца, Орлеанская дева…
– Да? – хлопала ресницами глупышка с уникальным голосом. – Действительно!
Редкий случай, думала Звягина, еврейка, а дура, к тому же бездарна как актриса.
Теоретически имелся ничтожный шанс, что контральто Симочки Фефер превратится в качественное меццо, но на практике таких примеров Кира Анатольевна не знала, поэтому рискнула. Она долго и упорно занималась с молодой певицей, пока та не спела Марину Мнишек. Жеманясь, как провинциальная барышня на первом балу, дебютантка не дотянула крайних верхних нот и была снята с репертуара. Обратного пути в таком деле не бывает, звездочка закатилась, так и не успев подняться на небосклон. Утратив сияние и перспективы, Фефер перестала интересовать коллег.
Подобные катастрофы случаются сплошь и рядом, Звягина послужила лишь рукой судьбы. Свой «подвиг» она отодвинула в ту часть сознания, которая находится так глубоко, что не слишком давит на мораль.
7
Театральный бомонд постепенно свыкся с существованием союза, в некотором смысле выходящего за рамки нормы. Игорь продолжал на людях оказывать высокопоставленной супруге трогательное почтение, а наедине – нежность. В спальню являлся без понукания, хотя заметно реже – афишных спектаклей прибавилось, надо беречь диафрагму.