Жизнь и реформы
Шрифт:
Оценивая положение в стране и действия лидера перестройки, кое-кто уже рассуждает: да, он начал, спасибо, но на данном этапе надо бы действовать решительнее и жестче. А он то ли не умеет, то ли не хочет. Чтобы действовать решительнее, я тоже прикидываю: хорошо бы, пора! А вот что жестче?.. Тут надо еще подумать. И не только потому, что в истории нашей слишком замешено все было именно на жесткости, насилии, прямой жестокости. А к чему пришли?
Говорят, что можно и разумно обходиться с механизмом насилия. А уж если надо, то и кровь пролить: без этого большая политика никогда не делалась, не обходилась. Вот даже Хрущев от этого не ушел — в Венгрии, в Новочеркасске. Защищая, думалось
Не в искупление ли прежних кровавых дел (о предшественниках, вроде Сталина, уже и не говорю) история распорядилась дать нам в лидеры человека, который всем поведением своим говорит: «Лучше я уйду, но крови не пролью. И стучать кулаком не буду». Хотя иногда и стукнет, когда уж очень просят, прямо-таки умоляют, когда истосковавшись: ну как же без этого, не обойди милостью! Пусть и по нам, но главное, по ним стукни!
И вот вопрос: а возможно ли в нашей стране что-либо сделать с такой натурой, психологией, философией поведения — без хорошего кулака? Да просто не поймут этого, а то и уважать перестанут. Вот как Сталина уважали!
Не расценят ли (и не расценивают ли) многие как слабость принцип личного демократизма и нежестокости в стране, приученной самой историей совсем к другим типам лидеров?
Но почему даже Рейган не расценил очевиднейшую уступчивость в делах, очень даже рискованных, как слабость, даже проклятые империалисты не решились воспользоваться этим нам во вред, а тоже взялись добросовестно, как клопов, давить свои «першинги»? А уж про то, как относятся к «Горби» народы других стран, даже напомнить невозможно, не впадая в невольный грех как бы подхалимажа.
Загадка, да и только. Там вон как срабатывает ставка Горбачева на ненасилие. Внутри же: как бы совсем другие мы люди, народы. Или страна действительно в таком тупиковом положении, что «по-хорошему» из него уже не выйти?
Не знаю. Но признаюсь: так не хотелось бы, в плане даже историческом, потерять единственного лидера, отвергнувшего принцип, метод кулака и жестокости, чтобы приобрести в его лице или в ком-то другом еще одну разновидность нам столь знакомых «мясников» и «лесорубов», от которых люди отлетали, как щепки. Так и хочется попросить: не поддавайтесь нам, Михаил Сергеевич, ни на шантаж справа, ни на укоры слева — действуйте решительнее, может быть, увереннее, но именно своими методами и средствами! Человеческими. Так хочется стать наконец людьми.
И потом, успех-то все-таки потрясающий, даже уникальный. Случайно такой прийти не может. Без одного выстрела, а наоборот, гася их, выстрелы (в Афганистане и других регионах), без единой угрозы «сокрушительно ответить». Без всякой демонстрации военных мускулов так повернуть всю мировую политику в пользу собственному народу, а может быть, и историю повернуть, как не удавалось, даже проливая моря крови, никому, — разве это не убеждает, что принцип примирения и учета общих интересов сегодня самый верный, а может быть, и единственный путь к общему спасению? И действует он необъяснимо безотказно.
Но только не внутри страны. Тут даже либералы уже предлагают лидеру перестройки и обновления тогу… диктатора. Мечтая, правда, о просвещенном диктаторе. О холодном огне, о горячем льде.
А может, действительно «кадры решают».
Вообще с теми, кто составляет «команду» или «команды» лидера перестройки, много непонятного. Исчезают фигуры одиозные, еще с брежневских времен, народ аплодирует Горбачеву. А потом разводит руками, когда видит, кого берут на смену. Или все из одной «корзины», как объяснил мне один знающий человек, не очень-то повыбираешь? А то вот еще: известный всем своей решительностью человек уверенно пообещал руководить нами еще пять лет. Так и хочется попросить: а нельзя ли пятилетку за два года? Но посмотришь на новые, восходящие кадры, на площадях рвущие по-моряцки, по-пролетарски обкомовские дубленки на груди и предлагающие себя на место тех, — задумаешься. Те, по крайней мере, никого уже обмануть не могут. А у этих запас слов и демагогии, и цинизма побогаче.
Короля делает его окружение. И лидера — тоже. Какого лидера перестройки, обновления может делать в глазах народа подобное окружение? Лишь подрывать его авторитет.
Обновление партии необходимо. Но за счет ли этих? Время покажет, найдется ли внутренняя демократическая энергия, чтобы совершить прямо-таки вулканический выброс из самых глубин партии — туда, наверх, к Горбачеву.
Съезд народных депутатов высказывал беспокойство: соберемся снова, а нам из ЦК скажут: мы отозвали нашего депутата — вашего Председателя Верховного Совета. Нас, мол, он не устраивает. Предлагались различные поправки к Конституции, чтобы оградить страну от таких неожиданностей, а Председателя Верховного Совета от аппаратного давления. И они действительно нужны, такие гарантии от своеволия партаппарата.
Когда президент защищен будет и руки не будут связаны для радикальных политических и экономических реформ, а у народа, у страны, в свою очередь, будут гарантии от чрезмерной единоличной власти (нужны, нужны нам в ближайшем будущем прямые всенародные выборы президента, наделяющие его твердой властью, но и строго ограничивающие сроком и народным волеизъявлением, а также действительно работающий нормальный парламент!), когда придем к этому, возможно, обнаружим, что мы лучше, чем сами о себе склонны думать. Что нам нужен вовсе не грохающий перед носом кулак, а как раз то, что все еще не умеем ценить сегодня. Не будем думать о себе слишком плохо, раз среди нас могут рождаться, быть такие люди, как Андрей Дмитриевич Сахаров.
Декабрь 1989 года».
Эта пресловутая 6-я статья
Кто-то, кажется Бертольт Брехт, сказал: власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Основной признак абсолютной власти — это отсутствие конкурентов. Когда стоящие у кормила государства могут делать все, что им вздумается, не оглядываясь на несуществующую или придушенную, не смеющую рта раскрыть оппозицию. Брехт имел в виду единоличного правителя, но эта формула одинаково пригодна и для политической партии, которая устраняет всех соперников и стремится навечно закрепить свое господство. Как бы ни были справедливы идеи, которыми она вдохновляется, разумна ее программа, сильна оказанная ей вначале поддержка народа — раньше или позже происходит неизбежное перерождение революционной партии в консервативную.