Жизнь и учение Льва Великого
Шрифт:
Никея.
Уже в августе 451 г. дороги покрылись рядами повозок государственной почты, везших на собор епископов с их свитами; толпами монахов, среди которых было немало евтихиан, шедших из Египта, из Палестины, из долин Верхнего Евфрата; за монахами шли любопытные и праздные миряне, любители интересных приключений и впечатлений, низложенные епископы и клирики, искавшие случая поправить, если не восстановить, свое положение в Церкви. Из монахов большинство давно уже покинули свои монастыри и не стремились туда возвращаться, из боязни взысканий за разные провинности. Настроение было тревожное: в столице было неспокойно — волновались несториане, волновались и евтихиане, особенню после опубликования указа о созыве Собора. Маленькая Никея была совершенно запружена толпами страстно возбужденнаго и праздного люда:. Этим воспользовался Диоскор и устроил в Никее «собор» из десяти египетских епископов, на котором был предан анафеме папа. Диоскору терять было нечего. Но удар оказался
Собор не мог открыться в срок, так как император не хотел покидать столицу из-за тревожного политического положения: боялись вторжения гуннов в Иллирию.
Наконец, в конце сентября, епископы, следуя приглашению императора, покинули Никею и отправились в Халкидон, близко от столицы, где и должен был состояться собор, чтобы император, не покидая Константинополя, мог легко следить за ходом его работ. [42]
Халкидон, Халкидон, теперь маленькая деревушка Кади–Кеви, лежал на малоазийском берегу Мраморного моря, у самого входа в Босфор. В Хаякидоне была только одна достопримечательность — церковь Св. великомученицы Евфимии [43] , покровительницы города. Церковь эта находилась на холме, шагах в 150 от берега. Холм был пологий, и подниматься было очень легко. С верхниих ступеней храма открывался прекрасный вид: с одной стороны — море, того насыщенно синего цвета, которым отличаются Босфор, Мраморное море, Архипелаг и Восточная часть Средиземного моря; — окаймленное кружевами белой пены у берегов, сначала спокойное и слегка волнующееся вдали, оно было украшено множеством разнообразных судов; с другой стороны — высокие, поросшие густым лесом горы; а в глубине долины — бесконечные, пестреющие цветами, ярко–зеленые луга, желтеющие нивы и фруктовые сады, с деревьями, отягощенными прекрасными плодами. Против церкви — на противоположном берегу Босфора — Константинополь, с сияющими на солнце куполами и крестами своих храмов.
42
Описание Халкидона и храма см. у церковного историка VI в. Евагрия: Histю eccl., L II, с. 3 в P. G. L. 86, с. 2492; Тьерри, ук; соч., стр. 295–297. См. также Гефеле–Леклерк, ук. соч. II, 2, стр. 657, прим. и Diet. Arch. Lit. Cabrol-Leclercq, T. 1; с. с. 90–94.
43
Дочь сенатора. Пострадала в Халкидоне при императоре Диоклетиане, повидимому, ок. 303–305 г. г. Память ее празднуется Церковью 16–го сентября.
Самая церковь, построенная, вероятно, не позже второй половины IV в., состояла из трех зданий: обширного, некрытого прямоугольного двора, окруженного колоннадой; собственно церкви, таких же размеров, как и двор, тоже украшенной колоннами; наконец, с северной стороны церкви, к ней примыкала покрытая куполом круглая часовня, в восточной стороне которой покоились в серебряной раке мощи св. великомученицы Евфимии. В примыкавшем к часовне крытом портике находилось замечательное изображение ее страданий, исполненное в красках на полотне: оно заключало в себе пять картин, полных движения и реализма. [44]
44
Описание этого изображения см. у греч. писателя конца IV и нач V в, епископа Астерия, в похвальной проповеди, посвященной св. Евфимии. (P. G. Т. 40, с. с. 336–338).
В трудные времена народных бедствий архиепископ Константинопольский, с участием императора и императрицы, совершал иногда торжественный крестный ход к раке св. великомученицы, где происходило, при этом, чудесное явление, подобное источанию св. мира иэ мощей святителя Николая или чуду с кровью св. муч. Януария в Неаполе [45] : св. мощи источали кровь, которая раздавалась по каплям верующим и рассылалась в сосудах по всем концам государства. Эта кровь предохраняла от всяких бед.
45
Об источании мира из мощей свят. Николая см. мою брошюру «Свят. Николай, Мир Ликийских чудотворец». Брюссель. 1950. Стр. 27–29. Там же указана и библиография, О чуде св. Я'нуария см. Leon Cavene. Le celebre miracle de saint Janvier. Paris. 1909.
Четвертый Вселенский Собор.
IV Вселенский Собор открылся в Халкидоне, в церкви св. великомученицы Евфимии, в понедельник, 8–го октября 451–по года. Съехалось, приблиизтельно, 600 епископов, все восточные, кроме двух африканских. Перед балюстрадой, отделявшей алтарь от остальной части храма, — иконостас, в нашем смысле слова, в те времена, был еще неизвестен, — сели 18 высших сановников, занимавших место императора. Слева сели римские
Итак, Собор начался с разделения: левая сторона была истинно православна, правая была еретачна. Левая сторона составляла душу Церкви; правая же составляла партию, противную интересам Церкви. Левая — на стороне папы; правая — против папы. Победа левой стороны будет торжеством св. Льва, торжеством св. Престола и Церкви; победа правой стороны приведет к превращению Халкидонского Собора во второй разбойничий Собор и будет торжеством лжепапы Диоскора к ереси. Св. Лев или Диоскор? — вот вопрос, который стал перед Собором с момента его открытия.
Все сели, и Диоскор, осмелившийся незадолго перед этим анафематствбвать св. Льва в Никее, сел впереди и вызывающе поглядывал на легатов. Пасхазин тотчас же встал и заявил императорским чиновникам:
«Блаженнейший и апостольский епископ Рима и глава всех Церквей дал нам повеление, которым удостоил приказать, чтобы Диоскор не присутствовал на Соборе, если же он — попытается сделать это, то был бы изгнан. Итак, если Ваша Знатность повелит, то или пусть он выйдет, или мы — удаляемся».
Сановники спросили легатов, в чем вина Диоскора. На это легат Лукентий откетил: «Он предвосхитил право судьи, которого не имел, и дерзнул доставить Собор без авторитета Апостольского Престола, чего никогда не было и не должно быть… [46] . Мы не можем потерпеть, чтобы здесь заседал тот, кто присутствует только для того, чтобы быть судимым».
46
Если Лукентий говорит об Ефесском «разбое», то фраза иногда кажется непонятной, так как Ефесский «собор» был созван законно, с согласия папы и в присутствии легатов. (Так Батиффоль, S. Ар., стр. 538, прим. 2). Однако, Ефесский «собор» перестал быть законным с того момента, когда, после заявленного протеста, легаты его покинули. Кроме того, вероятнее всего, что Лукентий имел в виду «собор», анафематствовавший папу в Никее. См. выше, стр. 32.
После этого Диоскору было велено сесть посредине, как обвиняемому. Папское требование былв, таким образом, исполнено, при чем никто из присутствовавших епископов не возражал против этого проявления папского главенства. Это было первым признаком начавшейся победы «левых» над «правыми», Церкви — над еретиками. Обвинителем Диоскора выступил Евсевий Дорилейский. Обвинение привело к необходимости прочитать все акты «разбоя».
Посреди чтения этих актов «славнейшие сановники и знаменитейший Сенат сказали: пусть войдет и почтеннейший Феодорит, чтобы участвовать в Соборе, потому что ему святейший архиепископ Лев возвратил епископию».
Тут еретическая часть Собора решила не сдаваться. Раздались крики:
— Вон, учитель Нестория, враг Божий, жид! — кричали справа.
— Вон Диоскора, убийцу! Вон врагов Флавиана, манихеев! — отвечали слева.
— Принять Феодорита, значит осудить Кирилла! — не унимались правые.
Но, несмотря на это сопротивление епископов, враждебных православию и Риму, «почтеннейший епископ Феодорит, снова получив свое место от святейшего архиепископа славного города Рима, входит в качестве обвинителя».
Крики смолкли. Св. Лев опять победил. «Итак, папа определяет состав Собора». [47]
Продолжалось чтение актов. Когда дошли до исповедания Флавиана императорские сановники потребовали, чтобы собрание высказалось, православно ли оно. И, начиная с Пасхазина, все иерархи признали исповедание Флавиана и его объяснения православными. Тут началось разложение «правых»: от Диоскора отделяются все палестинские епископы, с Ювеналом Иерусалимским во главе, за ними то же делают епископы Иллирии и европейской Греции (Эллады); Диоскор остается один с египетскими епископами, из которых четверо его покинули. Это был конец Диоскора. Чтение длилось еще долго. В октябре в этих местах в половине шестого вечера уже темно. Зажгли лампады. Когда дошли до «contraduictur» Илария, все встали и произнесли «анафему» Диоскору. Формального ocyждeния еще не было, но ясно было уже и так, что Диоскор — осужден. Отцы Собора расходились с пением «Святый Боже». [48] . Было 8 часов вечера.
47
Свящ. С. Тышкевич, ук. соч., стр. 296. Папа не торопится с формальным осуждением: «правых» и допускает их присутствие на Соборе, так как, мерами снисхождения, хочет привести их к добровольному подчинению Вселенскому авторитету св. Престола и, тем самым, к воссоединению с православием.
48
Это был первый, известный нам; в история, случай, когда пелось — «Святый Боже!»,