Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 2
Шрифт:
В 1982 году я был в Москве на встрече ветеранов 1-го гшак. Беседовал там с одним из бывших корпусных фотографов. Он рассказал, что в конце сороковых сжег два чемодана с негативами. Не помню, при каких обстоятельствах и чего он опасался. Но обстановка действительно была нездоровой. А в любой самой безобидной фотографии при желании можно отыскать и шпионские, и антисоветские и любые другие мотивы. У фотографов в воздушной разведке были и технические проблемы. Например, объектив при взлете часто забивался грязью. Качество отечественных и американских пленок не давало нужного разрешения. Лучшими пленками были немецкие.
После тяжелейших боев под Корсунем Рязанову не довелось отдыхать. Началась разработка Уманско-Ботошанской операции, и пришлось заняться подготовкой нового авиационного наступления. Наши самолеты разместились на грунтовых аэродромах Шпола и Звенигородка. Рязанов прорабатывал возможные варианты развития событий, определяя боевые возможности соединения, работал со штурманами,
Но самым тревожным вопросом для Горюнова, Рязанова и других офицеров было базирование в ходе наступления. Весна, непролазная грязь на грунтовых аэродромах. Кировоградский аэроузел, лежащий в стороне от планируемого главного удара, остался единственным местом, откуда авиация могла работать без ограничений. Вскоре грязь покрыла всю землю. Сложной задачей для Рязанова стал выбор аэродромов. А для командира авиакорпуса это задача первостатейной важности. Командарм поручил начальнику тыла генералу Тараненко и начальнику аэродромной службы подполковнику Абаеву создать поисковые группы, которые должны были определить возможность использования под аэродромы некоторых возвышенностей в надежде на то, что почва там может подсохнуть быстрее. Для уплотнения грунта на таких аэродромах проводилась заготовка соломы и камыша, а для укатки взлетных полос подтягивалась аэродромная техника. Однако украинский чернозем, замерзавший ночью и слегка таявший под лучами мартовского солнца, пока с большим трудом поддавался искусственному уплотнению. Мама рассказывала, что никогда ничего подобного она не видела. Все застревало в этой грязи: машины, повозки, люди, кони, танки. В воспоминаниях Конева, причем, и в книге «Сорок пятый», и в книге «Записки командующего фронтом», – впечатления, видимо, не отпускали, – тоже описана эта грязь. В книге “На юго-западном направлении” К.С. Москаленко вспоминал: “Вообще штурмовая авиация после битвы на Курской дуге, по моему мнению, нанесла противнику особенно большой урон при освобождении Правобережной Украины весной 1944 года.... В самом деле, отступавшие колонны вражеских войск, автомобилей с боеприпасами, горючим…, а также транспорт на конной тяге были превосходными целями для авиации. Ни машины, ни люди из-за распутицы не могли рассредоточиться на окружающей местности. И наши отважные летчики на штурмовиках носились над ними, поражая врага бомбовыми ударами, реактивными снарядами, свинцовым дождем”. Но и летчики ведь тоже не бесплотные духи небесные, они взлетают с земли и на нее садятся.
Ивану Степановичу Коневу присвоили звание Маршала Советского Союза. Он был доволен этим, с энтузиазмом работал над новой наступательной операцией. Конев узнал у Горюнова, удачно ли сделана аэрофотосъемка обороны противника в направлении Умани, ознакомил его с замыслом операции. Затем сказал, что, по данным разведки, противник не ожидает наступления в распутицу. Но Ставка отвела фронту двадцать суток на подготовку операции. – А вам, авиаторам, думаю, хватит шестнадцати суток. Как, Горюнов, успеете? – повернулся Конев к Горюнову. – Попробуем успеть, – ответил командарм. – Ну вот и хорошо. Иного ответа я не ожидал, – с явным удовлетворением произнес маршал [1].
Перед 5-й ВА в наступлении стояли обширные боевые задачи. Массированные удары по артпозициям, узлам сопротивления и резервам врага наносят «пешки» Полбина. Я недавно нашел два снимка Рязанова и Полбина вместе летом 44-го. Там они молодые – Рязанову – 43, Полбину – 39. Не были они сказочными богатырями. Хотя сильными и властными были. Но все-таки были людьми не всемогущими и всесильными. Обычными людьми с обычными человеческими слабостями. К тому же, сильно уставшими. Тогда каждый шаг был новым, требовал нестандартных решений и ходов. Самые, наверное, обширные и ответственные задачи ставились 1-му гшак: в первый день операции помочь войскам 27, 52 и 4-й гв. А в прорыве обороны, с началом развития прорыва поддержать одной штурмовой авиадивизией 2-ю ТА, другой – 5-ю гв. ТА. Корпусы Утина и Подгорного прикрывают войска на поле боя и сопровождают группы «пешек» и Илов [1].
Рязанов настраивал людей на тяжелую работу. Офицеры корпуса выезжали в штабы наземных армий решать вопросы взаимодействия. В армейской газете "Советский пилот" опытные разведчики писали, как отличить с воздуха свои войска от вражеских, и о прочем. Пилоты корпуса в исключительно сложных метеоусловиях вели непрерывную боевую разведку, фотографирование переднего края. Уманско-Ботошанскую операцию намечали начать 6 марта. Но вечером 3 марта маршал Конев принял решение начать наступление на сутки раньше. Генералы Горюнов, Рязанов, Подгорный и Утин со средствами управления боевыми действиями авиации по радио выехали на КП командующего 52-й армией генерала К.А. Коротеева.
Утром 5 марта погода теплая, все покрыто густым туманом. Горюнов, услышав сообщения из авиакорпусов о невозможности вылетов, спокойно сказал: – Не волнуйтесь. У нас тут тоже сплошное молоко. Ждите указаний. Мощная артподготовка длилась 56 минут. Под прикрытием тумана ринулись вперед стрелковые соединения и танки непосредственной поддержки пехоты. С рассвета войска 27, 52, 4
К полудню 8 марта погода улучшилась, туман почти рассеялся. Наши воздушные разведчики засекли движение из района Умани по направлению к ж. д. станции Поташ до 500 танков врага. В течение всего светлого времени суток штурмовики громили части противника. Авиация совершила за 8 марта 723 самолетовылета. Удары по противнику наносились еще сутки. После освобождения станции Поташ нашли брошенными 200 исправных вражеских танков без горючего, их экипажи удрали на лошадях, еще и около 300 поврежденных – результат удачных действий наших войск и авиации. Трофейные танки пошли на комплектование танковых частей, понесших потери под Корсунем. 10 марта 66 Илов и 30 Яков уничтожили 207 автомашин, 2 бензоцистерны, самоходное орудие, 130 солдат и офицеров, сбили Ю-87. 6 Илов майора Афанасьева в районе Ново-Архангельска произвела 6 атак, уничтожив 45 автомашин и 40 солдат и офицеров.
С 1 по 31 марта 1944 г. 1-й гшак содействовал 27-й, 52-й и 4-й гв. А и 5-й гв., 2-й и 6-й ТА при наступлении на Умань и Бельцы. Одной из боевых задач корпуса была разведка. 9 марта начались бои на подступах к Умани. Летчики корпуса в этот день уничтожили 6 танков, 98 автомашин, 2 повозки, 250 врагов, создали 2 очага пожара. Летчики корпуса 10 марта уничтожили 207 автомашин, 2 бензоцистерны, самоходное орудие, 130 врагов, создали 10 очагов пожара. В воздушном бою сбили Ю-87. В 14.35-14.50 группа 6 Ил-2, ведомые майором Афанасьевым, атаковала до 1000 автомашин в районе Новоархангельск. В двух заходах, 6 атаках уничтожили 50 автомашин, 40 солдат и офицеров. Шестерка Ил-2, ведущий капитан Рачков, в 14.40-14.50 с высоты 600 м до бреющего атаковала 300 автомашин, уничтожила 30, взорвала 2 бензовоза, создав крупный очаг пожара, 30 солдат и офицеров. Шестерка Ил-2, ведущий капитан Горобинский, в 15.30-15.40 с высоты 800 м до бреющего двумя заходами атаковала 300 автомашин, уничтожила 25. Шестерка Ил-2, ведущий капитан Голчин, в 16.00-16.20 с высоты 400 м до бреющего атаковала 100 автомашин, уничтожила 20, взорвала бензовоз, создав 4 очага пожара. Шестерка Ил-2, ведущий майор Абухов, в 16.23-16.30 атаковала 1000 автомашин, уничтожила 50, 60 солдат и офицеров. Все эти группы потерь не имели, кроме одного поврежденного зенитным снарядом самолета, но он сел в районе своего аэродрома. Весь месяц наблюдались плохие погодные условия, было много нелетных дней. Они использовались для учебы боевого состава. Из-за бездорожья поставки масла и горючего были нерегулярными. Аэроузлы были загромождены техникой различных корпусов. Связь работала с перебоями. В таких условиях наиболее реальной боевой задачей было прикрытие переправ через Днестр.
За день 8 марта Илы сожгли 40 танков и штурмовых самоходных орудий, в проведенных 36 воздушных боях сбили 18 немецких самолетов. Не вернулись с боевых заданий 8 наших экипажей. Грязь стояла непролазная. Машины застревали через каждые 15-20 метров. Солдаты, выскакивающие выталкивать, тут же оказывались по колено или по пояс в грязи. Но группировка, наступавшая на Умань, за пять дней расширила фронт наступления до 170 км. 11 марта капитан Веревкин сбил Фв-189, «раму». 12 марта 6 Илов под сильным огнем зениток штурмовали врага. Ведущий группы майор Абухов привел на аэродром свою машину с разбитым хвостовым оперением. Вечером 14 марта в районе переправы через Южный Буг машину И.С. Конева обстрелял немецкий самолет. Сам Конев не пострадал, хотя, надо полагать, чудом остался невредим, – в кузове машины было много пробоин. После этого он потребовал от С.К. Горюнова улучшения прикрытия войск на переправах через реки.
Экипажам удавалось взлетать с большим трудом. Но не прекращалась воздушная разведка. 11 марта летчик И.Ф. Якурнов по дороге от Винницы на Немиров обнаружил колонну примерно в 200 автомашин. Якурнов атаковал колонну, сделав восемь заходов, и сообщил Рязанову. По его команде оторвались от вязкого грунта и взлетели две группы Илов ст. лейтенанта Одинцова и мл. лейтенанта Гулькина. Они авиабомбами и огнем из пушек уничтожили до 70 машин с грузами и солдатами. 11 марта летчики корпуса уничтожили 124 автомашины, 2 танка, 3 бензоцистерны, батарею полевой артиллерии, точку МЗА, 5 вагонов, 3 паровоза, 27 повозок, 260 солдат и офицеров. Капитан Черевкин На Ил-2 сбил Ю-189. А 12 марта уничтожили 297 автомашин, 1 танк, 3 автоцистерны, 9 самоходных орудий, 43 вагона, 2 паровоза, 39 повозок, 10 лошадей, 300 солдат и офицеров. Взорвано 3 склада с боеприпасами, создано 4 очага пожара, разрушено жд полотно.