Жизнь как на ладони. Книга 2

Богданова Ирина

– Конечно, помню.

– Мы встретили Кристину на улице, и Всеволод вызвался её проводить. Он у нас записной кавалер, – бодро сказал Тимофей, придав голосу ироническую беспечность.

По чуть порозовевшим щекам Ольги Александровны он понял, что уловка сработала, матери всегда верят в лучшее, но провести тётю Симу ему никогда не удавалось.

– Пойду прогуляюсь, – решительно поднялась тётя Сима, – сил нет тут сидеть. Новости послушаю, с людьми потолкую, а если повезёт, то перехвачу Севушку на улице. Как бы беды не вышло. Он у нас горячий. А вы сидите, Ольга

Александровна, и не вздумайте выходить из квартиры. Знатной барыне нынче лучше поберечься.

– Горюшко-горе… – причитая, домоправительница выбрала из кучи одежды, вынесенной из соседней комнаты, плюшевый жакет на ватине, не глядя сунула руки в рукава и, накинув полушалок, выскочила из комнаты.

В комнате повисло тяжёлое молчание.

– Мне странно думать, что вместе с нами будут жить посторонние люди, пользоваться нашей ванной, нашей кухней, спать на наших диванах и есть за нашим столом. Но я привыкну к этой мысли, – прервала тишину Ольга Александровна, – в конце концов, новые соседи такие же люди, как и мы. И если они считают себя вправе сюда вселиться, значит, так тому и быть.

Тяготы быта не должны иметь для нас значения. Лишь бы вы, мои дорогие, были живы и здоровы. Правда?

Ожидая ответа, она просительно посмотрела в глаза приёмного сына, надеясь хоть немного примирить его с новыми обстоятельствами.

Тимофей подсёл к Ольге Александровне и нежно обнял её хрупкие плечи:

– Правда. К соседям привыкнем. Люди и хуже нас живут, а Сева скоро придёт, не тревожьтесь.

– Оленька, всё уладится. Потерпи, пожалуйста, – поддержал его отец. – Хочешь, уедем за границу? В Швецию, к Арефьевым?

Ольга Александровна решительно подняла голову:

– Нет. Я не в силах бежать из России. Андрей бы меня не понял.

Его сиятельство князь Андрей Езерский, отец Всеволода, погиб в первые месяцы Русско-японской войны. Тимофей помнил, с каким огромным мужеством княгиня перенесла гибель мужа и разорение семьи. Не сломалась, не сдалась, а на последние деньги организовала лазарет для раненых воинов и до конца войны работала там, ведя дела с изумительной энергией и профессионализмом.

В те тяжёлые военные дни очень кстати подвернулся драгоценный подарок купчихи Досифеи Никандровны Рассоловой, презентованный Тимофею, которого тогда все называли Тимошкой. На вырученные от продажи ценностей деньги лазарет просуществовал несколько месяцев. Подарок был необычный – пуговицы, усыпанные драгоценными камнями.

Тимофей так и не узнал, кому они были проданы. Аукционный брокер известил его, что покупатель пожелал остаться неизвестным. Впрочем, на вопрос, где находится одна пуговка из необычной коллекции, Тимофей мог бы ответить, даже если его разбудили бы среди ночи. Её он подарил на день Ангела своей будущей невесте Зиночке Арефьевой. Пуговка та была маленькая, кругленькая, как монетка, с коричневым камешком внутри, горящим на свету золотыми искорками. А по ободку пуговки шла выгравированная надпись, различимая только в лупу. Она гласила: «Где лад, там и клад». «В нашей семье лад, – подумал Тимофей, бережно укутывая шалью спину

Ольги Александровны, – а всё остальное – суета сует. Только бы Сева вернулся. Только бы вернулся».

Тимофей так сосредоточился на этой мысли, что даже вздрогнул, услышав весёлый голос Всеволода:

– Какое прекрасное зимнее утро!

– Действительно, прекрасное, – немедленно отозвался Тимофей, исподтишка показывая Севе кулак и радостно осознавая, что на этот раз пронесло, а значит, вся семья в сборе, и папа уже не будет озабоченно хмуриться, а Ольга Александровна – неподвижно стоять у окна, сжимая до боли в пальцах край подоконника.

– Сева, где ты был? – прошипел Тимофей на ухо князю, когда тот, не обращая внимания на новых соседей, шумно отфыркиваясь, умывался из медного кувшина на кухне.

Всеволод стряхнул с волос мокрые брызги, улыбнулся и еле слышно, таинственно ответил:

– Я примкнул к заговорщикам.

От неожиданности Тимофей чуть не выронил из рук полотенце. Секретные заговоры, заброшенные замки, похищенные дамы – для него это было чем-то из области романтических книг. Правда, одну необычную тайну он тоже знал. Это была тайна подземного хода в особняке Езерских. Но её разгадка оказалась прозаичной и даже забавной – подземный ход вёл из библиотеки в садовую ротонду и был сделан только потому, что старый князь иногда желал отдохнуть в одиночестве от сварливой супруги.

– Эй, барин, скажи, где тут у вас сподручнее бочонок с квашеной капустой поставить, – бесцеремонно окликнула Тимофея новая жиличка, с размаху хлопнув его рукой по плечу. – А то, гляжу, квартирку нам выделили паршивенькую, без кладовой.

Она изучающе походила взад-вперёд по чистенькой кухоньке, постучала костяшками пальцев по столам, пробуя их на крепость, и недовольно поморщилась:

– Надо было верхнюю квартиру брать, ту, в которой генералишку укокошили. Там куда как лучше, просторнее, плита пошире. – Она захихикала, сморщивая в трубочку тонкие губы.

– Пошла вон, – брезгливо сказал Всеволод. Он отстранил Тимофея рукой и, нагнув голову, сделал шаг по направлению к бабе.

Она взвизгнула:

– Помогите! Буржуй жизни лишает.

Глядя на перекошенное лицо соседки, Тимофей понял, что если он сейчас не вмешается, то произойдёт непоправимое, о чём придётся жалеть всю оставшуюся жизнь.

– Не обращайте на него внимания, – быстро сказал он, заслоняя собой брата, – Всеволод Андреевич недавно с фронта, тяжело ранен, сейчас в горячке.

– Ну-ну, – отпрыгнула в сторону жиличка и сузила глаза, – ну-ну. Посмотрим, кто тут у вас в горячке.

Она шарахнулась в дверь, сбив с ног тётю Симу, и Тимофей услышал, как с грохотом закрылась дверь в их бывшую гостиную.

– Зря ты так опрометчиво поступаешь, – укоризненно посмотрел он на Всеволода. – Ты что, хочешь, чтоб тебя убили на глазах у матери, как генерала Мишина?

– Ты прав, – жёстко ответил Сева, – меня убьют, но в другом месте.

Эти слова как плёткой хлестнули по лицу Тимофея, заставив дыхание на миг остановиться.