Жизнь как жизнь (Проза жизни) [Обыкновенная жизнь]
Шрифт:
— Почему, черт побери, у нас в классе никто не спивается, никто не колется, даже не нюхает? — спросила она вдруг сердито с претензией в голосе. — Пусть бы хоть по канавам валялись! Какое идиотское благородное собрание добродетельных девиц! Всюду слышишь: бандиты, хулиганы, золотая молодежь, трудное детство, ошибки и извращения, а мы что? Одни только положительные личности!
— У Баськи уже три двойки, — трезво заметила Шпулька. — У меня одна. Тебе еще мало? Магда на прошлой неделе удрала с какой-то разнузданной вечеринки, на лестнице подвернула ногу и хромает до сих пор, а Ханя ей завидует. Чего ты еще хочешь? А вообще, какого
— Проблемы, — буркнула Тереска. — Мне не хватает серьезных проблем в ближайшем окружении. Жизнь какая-то обыкновенная и неинтересная.
Шпулька подозрительно поглядела на нее и снова пожала плечами.
— Ты, наверное, совсем с ума сбалдела. Наверное, Богусь тебе голову задурил… Мало тебе проблем с деньгами? А уж если тебе нужна аморалка, то весь четвертый класс делает все возможное в этой области [5] . У них там обнаружилось что-то такое страшное, но я еще не знаю точно что.
5
В системе образования Польши существует четыре ступени, из которых четвертая ступень соответствует последнему одиннадцатому классу российской системы образования
Тереска оживилась. Четвертый класс может доставить материала для сплетен. Правда, четвертый класс — не третий, это уже преддверие выпуска, но можно и о них поговорить в приличном обществе.
— Если там что-то аморальное, то Ханя наверняка знает. Где она? Надо из нее все выжать.
— Пока что это я хочу выжать из тебя домашнее задание по математике. Я вообще не понимаю, о чем там речь…
На большой перемене Ханя выложила все сведения. Взволнованная, с пылающими щеками, проникнувшись темой до глубины души, она объяснила, что трех девиц из четвертого класса поймали на аморальном поведении. Ханя была маленькая, толстая, надутая девчонка с большой красной физиономией, по сторонам которой висели жирные пряди волос, кои должны были изображать буйные локоны. К тому же она слегка косила. Ее величайшей мечтой было вести себя аморально, но недостаток красоты решительно мешал ей воплотить мечту в жизнь. Она делала что могла, чтобы похудеть, проводила в бассейне бесчисленные часы, занималась всякими видами спорта, но все это принесло только тот результат, что она была лучшей пловчихой и лыжницей школы. Внешний вид Хани по-прежнему оставался в противоречии с мечтами, тем более тема аморалки была для нее самой сладостной на свете.
— Да что это значит, что они вели себя аморально? — недовольно спросила Тереска. — Крали, что ли? Напивались?
— У них были всякие хахали, — возбужденно объяснила Ханя. — Они искали иностранцев. Причем все они из английской группы и у всех пятерки по языку.
— Хорошо, что я занимаюсь французским, — буркнула Тереска.
— А я немецким, — добавила Шпулька.
— Я в английской группе, — сказала слушавшая разговор Кристина. — Вы не знаете, это обязательное поведение для английской группы?
— Ну, если бы ты стремилась к пятеркам, наверняка пригодилось бы…
— Мне кажется, я уж лучше откажусь от пятерок.
— И правильно. Вроде как тех трех девочек исключили из школы.
— Идиотки, — презрительно сказала Кристина. — Перед самым выпуском! Не могли подождать пару месяцев?
На скамейку около них
— Я хочу вам заметить, — сообщила она между двумя кусками, — что сейчас будет математика. Точная наука. Если вы не приведете в себя нашу Ханю, чтобы она выкинула из головы аморалку четвертого класса, то Ханя будет на вашей совести, потому как неизвестно, что она напишет или скажет. Каракатица ее спросит как пить дать. Лучше всего плеснуть на Ханку холодной водой, это вроде бы средство радикальное.
Ханя вдруг замолчала, заморгала глазами и немного остыла. Она с упреком посмотрела на Магду.
— Тебе-то хорошо…
— Ага, — кивнула Магда. — Лучше не бывает. Я подложила себе под пятку пробковую стельку и теперь почти не хромаю. И болеть почти перестало.
— Она имеет в виду скорее причину того, почему ты подвернула ногу, — вежливо объяснила Кристина.
— У нее все-таки не все в порядке, что с фигурой, что с головой. Как у вас дела с саженцами? Я-то как раз хромаю, так что могу спокойно спрашивать. Работа меня не касается.
— Работа? — сердито фыркнула Шпулька. — А какая тут еще работа? Мы все отпахали сами, всю тысячу штук, а ей еще работы хочется!
Магда на миг замерла, завязнув зубами в яблоке, посмотрела на Шпульку дикими глазами и рывком вытащила челюсти из яблока.
— Как это… — начала она изумленно, но ее перебила Тереска.
— Каракатица тоже придирается, — сказала Тереска с обидой. — Она уже два раза спрашивала, почему так долго и справимся ли мы сами. Что она думает, так просто все сделать? Что, дескать, свистнул, чихнул — и все бегут с саженцами в руках? Вместо того чтобы похвалить, она еще и погоняет!
Магда тупо моргала глазами.
— Но ведь… — начала она снова.
На сей раз ее перебила сама классная. Она вошла одновременно со звонком. Ее вид не предвещал ничего хорошего. Лицо у нее было странно покрасневшее, глаза тревожные, а движения — резкие и нервные. Шпулька с облегчением подумала, что домашнюю работу она, слава Богу, успела списать.
— Кемпиньская, что ты сказала про саженцы? — спросила Каракатица уже от самых дверей. — Повтори еще раз.
Тереска было села, но тут снова встала.
— Я сказала, что они уже тут, — мрачно ответила ’ она. — Позавчера вечером нам привезли последнюю партию. У нас собрана вся тысяча.
— Как это привезли? Кто привез?
— Один такой. Садовник. Привез, потому что там было довольно много. Когда было поменьше, мы сами возили, но столько разом, да еще из Тарчина, — это уж совсем было невозможно…
Учительница жестом остановила Тереску. Казалось, ее что-то душило.
— И где они? — слабым голосом спросила она.
— На школьном дворе, за сараем. Мы их ветвями заслонили, чтобы никто не украл. Там все и лежат, вся тысяча.
— Вся… тысяча… — повторила классная голосом умирающей. — За сараем…
Она смотрела на Тереску как на страшного упыря, который появился в приличной, нормальной школе. Тереска со своей стороны смотрела на классную с растущим беспокойством, не уверенная в том, что хранение саженцев в сарае не является преступлением. Шпулька, столь же испуганная, смутно подумала, что число «тысяча» не должно производить настолько уж сильного впечатления на преподавательницу математики. Весь класс, сообразив, что происходит нечто необыкновенное, в напряжении затаил дыхание.