Жизнь крота
Шрифт:
В общем жил да поживал, за мной всячески эти две монашки ухаживали, тормошили, но я не расслаблялся, бдел, постоянно находился в поисках пришельцев, роботов, зомби, неизвестных тварей, педофилок, подозрительных маленьких девочек, всего что только может показаться подозрительным. Это облако выглядело как бублик… подозрительно! Как бы то ни было, я был решительно настроен на то, чтобы больше ничто не могло застать меня врасплох.
Потому, как-то крадясь темной ноченькой уже в пятилетнем возрасте по церкви, меня крайне сильно насторожили тихие звуки из одной комнатки, находящейся сильно
В общем звук меня насторожил, потому я взял горсточку перца что у меня постоянно лежит в пакетике, после чего используя смелость, отвагу и слабоумие, решительно открыл дверь и…
— Что ты тут делаешь мальчик? — дрогнувшим голосом спросил святой отец в кожаных трусах, стегавший молоденькую и фигуристую монашку по спине кожаной же плеточкой.
С каким-то отчаянием переведя взгляд на дверь, он вновь посмотрел на меня. Да, неудобно вышло.
— Иду на кухню покушать. — честно ответил я. — А что вы тут делаете?
— Мы… проводим священное таинство, по искуплению грехов. — потратив всего секунду на то чтобы придумать оправдание, сообщил он. Хорош.
— Да, я грешна. — простонала монашка, которую вообще не волновало происходящее.
— Вы и нас так будете… искупать от грехов? — вопрос далеко не праздный, если что, ножик в печень, никто не вечен.
— Нет, это только для особо провинившихся монахинь. — святой отец явно был все еще в глубоком шоке.
— Если я стану святым отцом, я тоже так смогу очищать от грехов монахинь? — радостно улыбнулся я.
Святой отец озадаченно меня осмотрел, после чего нахмурился.
— Возможно. Зависит от… греховности монашки. — дернулись его уголки губ в улыбке, после чего он резко стал строгим. — Мальчик, сейчас проходит священное таинство, и никто другой кроме нас не должны тут находиться. Так что иди спать и не ходи больше ночью по церкви. Понял? — грозно нахмурился он, что при его виде в одних лишь трусах и стонущей, буквально голой монашки на которой тоже лишь кожаные ремешки были, которую он хлестал по спине, выглядело… неоднозначно.
— Да, святой отец. — кивнул я, ну а мне то что, я человек ко всему привыкший.
— Святой отец, я грешна. — напомнила о себе монашка.
— Да подожди ты. — прошипел видимо очень святой отец.
— В общем иди спать… и это, кхм, святое таинство должно остаться лишь между грешницей и тем, кто искупает грехи, так что об этом нельзя говорить. Понял сын мой? — так и подмывало ляпнуть что не твой, но подумав, не решился… я уже не удивлюсь даже.
— Конечно святой отец. — кивнул я, после чего прикрыл за собой дверь, в которой уже через секунду щелкнул закрывшийся замок.
Хм,
Оргий к сожалению не нашел, но с таким количеством очень даже привлекательных монахинь, это даже наверное странно. Но кроме этого «искупителя», все остальное выглядело пристойно, и ничего интересного больше не было. Этого святого отца я к слову впервые видел, хотя монашка знакомая, приезжий что ли был. Соблюдая заветы бдительности, решил проверить этот вопрос, вдруг он замаскировавшийся вампир, или пони-людоед… в смысле оборотень.
Провентилировал я этот вопрос достаточно просто, спросил у своих монахинь. Те достаточно быстро ответили, даже описали внешность, которую я достаточно легко запомнил, особенно монахини, да уж, ну и цветник тут если честно, все удивляюсь. Очень святой отец был известен, а значит уже не вторженец какой, потому лишь разок бросив в него воздушным шариком со святой водой и увидев что он не испарился в крике агонии, а просто испуганно закричал, немного успокоился. Осталось сделать еще около сотни проверок на других возможных существ, на очереди серебро… вроде видел серебряные заколки.
Через месяц увидел его истово молящегося у алтаря, немного взлохмаченного, в царапинах, дерганного и заикающегося. Всего же пятьдесят три проверки сделал, они и безобидные то вообще-то, руки на месте, ноги на месте, позвоночник из тела не вырван, безопасные проверки.
— Святой отец, как ваши таинства? — тихо подойдя к нему из-за спины, поинтересовался я.
— А-а-а-а, — возопил он. — Омен! Омен! Темное знамение! — хныкал он, отползая от меня. — Исчадие ада.
— Исчадие? Ада? — улыбнулся я его шутке. — Что же вы так святой отец. Я, Сын Божий. — ведь будучи крещенным, я стал так называемым усыновленным сыном, чего только не узнаешь после сотни часов рассказов монахинь.
— Нет, нет. — захныкал он. — Никто не верит, нет ничего, знамение. Омен!
Конечно никто не знает, я же не дурак все в открытую делать, а вдруг тут у предположительного злодея, есть предположительные сообщники, которые предположительно что-то затевают, предположительно плохое. Такое никак нельзя упускать. Потому все делалось незаметно, тихо. Удивлен что очень святой отец как-то понял, что это я устроил эти проверки на противоестественность. Видимо в нем что-то предположительно есть такое.
— Вы же чисты святой отец? Ничего не скрываете от взора божьего? — указал я рукой на фреску пригорюнившегося на кресте Иисуса.
— Я не… то есть, да… — начал он что-то сбивчиво лепетать. — Я грешен, грешен! — возопил он.
— Тише, тише святой отец. Ведь мы проводим святое таинство, в котором могут принимать участие лишь грешник и искупитель. — проникновенно произнес я, положив руку на его плечо и предостерегающе выпятив мизинчик одиннадцатым смертельным приемом.
— Да, конечно. Омен… то есть, Святой сын. Господи, простите меня, ибо я шалун… в смысле грешен. Грешен! — тихо провыл он, видимо по привычке ляпнув что-то из своих ролевых игр с монашками.