Жизнь мальчишки (др. перевод)
Шрифт:
Я молча кивнул. Теперь, когда все кончилось и Вернон со мной ничего не сделал, а обед, поданный Гвендолин, оказался чудесным, отец был очень оживлен и весел.
— Отличный у них дом, верно? — спросил он, когда мы спускались по лестнице к длинной черной машине Такстеров. — Такой дом… даже страшно подумать, сколько он стоит!
Я не знал, что ответить отцу. Дом стоил дорого, но определенно не дороже, чем человек мог заплатить своей жизнью.
Вскоре из парадных дверей появился мистер Притчард, мы уселись в лимузин и вернулись домой.
Глава 4
Гнев Пяти Раскатов Грома
В понедельник я обнаружил, что Демон
История с днем рождения Бренды Демона имела и еще одно последствие. Во время большой перемены я, будто невзначай, поинтересовался у Демона, как прошел праздник. Она коротко взглянула на меня, словно в ее новом мире я лишь на ноту отстоял от состояния полной невидимости.
— О, было очень весело, — ответила она, и ее взгляд вернулся к будущему футбольному чемпиону. — Собрались все мои родственники. Был пирог и мороженое.
— А подарки? Подарки были?
— Угу. — Демон принялась грызть свой грязный ноготь, при этом сальные волосы упали ей на глаза. — Мамочка и папуля подарили мне аптечку первой помощи, тетя Грета — перчатки, которые сама связала, а моя кузина Чили — засушенный венок из лесных цветов, который нужно повесить над кроватью на счастье. — Здорово, — проговорил я. — Это настоящее… Я едва это не пропустил. Теперь нужно было быстро отмотать пленку обратно.
— Кузина Чили? — переспросил я. — А как ее фамилия?
— Парселл. Вернее, раньше она была Парселл. До тех пор, пока не вышла замуж за фермерского парня и аист не принес им ребеночка.
Демон вздохнула.
— Правда, Ладд самый красивый в школе? Иногда мне кажется, что Бог просто обожает над нами насмехаться.
Прошел сентябрь; наступившее утро было уже октябрьским. За одну ночь холмы оказались расписаны золотом и пурпуром, будто над ними поработал какой-то трудолюбивый художник. Днем по-прежнему было тепло и даже жарко, но утром хотелось надеть свитер. Стояло бабье лето, когда в витринах зеленной лавки выставляют корзины, полные спелых плодов и овощей, а на тротуаре под ногами нет-нет да и попадется шуршащий палый лист.
У нас в классе прошел урок «Покажи и расскажи», на который каждый должен был принести что-нибудь важное и интересное, а потом рассказать остальным, что это такое и почему оно представляет ценность. Я принес несколько выпусков «Знаменитых чудовищ», зная наперед, что при виде такого сокровища Луженая Глотка взорвется, как шутиха, отчего я надолго укреплю свою репутацию героя Сопротивления. Дэви Рэй принес сорокапятку «Я тусуюсь» и фотографию электрогитары, на которой он мечтал научиться играть, как только его родители смогут оплачивать уроки. Джонни принес свои наконечники для стрел, аккуратно завернутые в вату и рассортированные по отдельным ящичкам металлической коробки для рыболовной наживки.
Без всякого сомнения, коллекция Джонни казалась нам настоящим чудом, над которым нужно было трястись. Наконечники были маленькие и большие, светлые и потемнее: глядя на них, хотелось думать о временах, когда леса еще были нетронутыми, единственным источником света в них были индейские костры, а Зефир существовал лишь в воспаленном мозгу какого-нибудь бесноватого шамана, бившегося в конвульсиях. Джонни
В день, когда должен был состояться урок «Покажи и расскажи» — которого я вот уже неделю дожидался с тайным содроганием, пытаясь угадать, что же принесет нам похвастаться Демон, — я встретился со своими друзьями перед началом занятий на обычном месте, у школьного забора. Мы оставили наши велосипеды вместе с десятками других, приковав их за рамы персональными цепочками с замками. Некоторое время мы стояли на солнышке, которое в это прохладное утро только-только начинало пригревать.
— Давай покажи, — попросил Джонни Бен. — Не томи, покажи скорее, очень хочется посмотреть.
Как ни странно, трясшийся над своими сокровищами, словно над редкостными драгоценностями, Джонни всегда с удовольствием демонстрировал их желающим. Вот и на этот раз его не пришлось дважды просить.
— Вот, нашел в прошлую субботу, — сказал он, разворачивая комочек ваты и демонстрируя на свету его содержимое. — Если присмотреться, можно увидеть, что этот наконечник делали в спешке. Видите, какие неровные и грубые сколы? У человека не было времени, чтобы думать о красоте и симметрии. Ему просто был нужен наконечник для новой стрелы, чтобы пойти и добыть себе еду.
— Судя по его размеру, этот парень вряд ли сумел раздобыть что-то больше суслика, — заметил Дэви Рэй.
— Наверное, это был неудачный наконечник, — предположил Бен. — И охотник выпустил эту стрелу просто так, наудачу, даже не проследив, куда она улетела.
— Может, и так, — согласился Джонни. — А может быть, этот наконечник сделал мальчик, который только учился делать стрелы.
— Если бы каждый раз, чтобы добыть еду, мне нужно было делать наконечники и стрелы, — заявил я, — то я бы очень скоро ноги протянул от голода.
— Сколько у тебя здесь наконечников, Джонни? — У Бена явно чесались руки покопаться в коробке Джонни, и его удерживало только уважение перед древностью. — А какой у тебя из них самый любимый?
— Сейчас покажу. — Достав из заветного отсека комок ваты, Джонни принялся осторожно разворачивать его. Когда с ватой было покончено, Джонни показал нам свой лучший наконечник, свою гордость.
Черный, гладкий, почти идеально правильной формы.
Я помнил, откуда он взялся.
Этот наконечник Дэви Рэй нашел в лесной чаще во время нашего печально знаменитого похода с ночевкой.