Жизнь Микеланджело

Роллан Ромен

Такое безразличие, незадолго до смерти, проявлял Микеланджело к своим произведениям.

После смерти Виттории ни одна сильная привязанность не освещала больше его жизни. Любовь исчезла:

Огни любовного прошли усилья, Зло вящшее слабейшие изгонят, И я души своей подрезал крылья [307] .

Он потерял своих братьев и лучших из своих друзей. Луиджи дель Риччо умер в 1546 году, Себастьяно дель Пьомбо в 1 547 году, его брат Джован Симоне в 1 548 году. С последним из своих братьев, Джисмондо, умершим в

307

Стихотворения, LXXXI (около 1550 г.). Однако некоторые стихотворения, относящиеся, повидимому, к годам крайней его старости, показывают, что

огонь не до такой степени уже погас, как он полагал, и что «головешка», как он выражался, иногда снова разгоралась;

Но что со мной? Чего ты хочешь снова От дерева и сердца, что сгорели? Скажи, Амур, чтоб знал на самом деле, Что от судьбы жестокой мне готово. (Стихотворения, СХ.) Амуру… Усталый старец — прибыль небольшая, Душа, что на тот берег перебралась, Защищена от стрел твоих палящих, — Тлеть головешке, жара не давая. (Стихотворения, CXIX.)

1555 году, он никогда не поддерживал тесных отношений. Свою потребность в родственной и ворчливой привязанности он перенес на своих племянников, сирот, детей самого любимого из своих братьев Буонаррото. Их было двое: девочка — Чекка (Франческа) и мальчик — Лионардо. Чекку Микеланджело поместил в монастыре, справил ей гардероб, платил за ее содержание и посещал ее;,и когда она вышла замуж [308] , он дал за нею одно из своих имений [309] .

308

В 1538 г. она вышла замуж за Микеле ди Никколо Гвиччардини.

309

Поместье около Поццолатико,

Он взял на себя все заботы о воспитании Лионардо, которому в момент смерти отца было девять лет. Продолжительная переписка, часто напоминающая переписку Бетховена с его племянником, свидетельствует о том, с какою серьезностью Микеланджело исполнял свою отцовскую миссию [310] .

Дело не обходилось без частых вспышек гнева. Лионардо нередко подвергал испытанию терпение своего дяди, а терпение это было не очень велико. Достаточно было дурного почерка мальчика, чтобы вывести из себя Микеланджело. Он видел в этом недостаток почтения к нему.

310

Переписка эта началась в 1540 г.

«Всякий раз, как я получаю от тебя письмо, меня трясет лихорадка, прежде чем я приступаю к его чтению. Не знаю, где ты учился писать!.. Мало любви!.. Думаю, что если бы тебе пришлось писать величайшему ослу на свете, ты бы делал это с большей заботливостью… Последнее твое письмо я бросил в огонь, потому что не мог его прочесть: поэтому ответить на него я не могу. Я уже творил тебе и повторял тысячу раз, что всякий раз, как я получаю от тебя письмо, меня трясет лихорадка, прежде чем мне удастся прочесть его. Раз навсегда, не пиши мне больше. Если у тебя есть что-нибудь сообщить мне, найди человека, умеющего писать: мне нужна голова для других вещей, а не для того, чтобы ломать ее над твоими каракулями» [311] .

311

«… stare a spasimare intorno alle tue lettere», (Письма, 1536–1548 гг.)

Недоверчивый по природе и сделавшийся еще более подозрительным вследствие своих неладов с братьями, он не питал — никаких иллюзий относительно приниженных и льстивых выражений чувства к нему племянника: ему казалось, что чувство это направлено скорее к его сундуку, относительно которого мальчик знал, что получит его в наследство. Микеланджело без стесненья высказывал это ему. Однажды, когда он был болен и рисковал умереть, он узнал, что Лионардо примчался в Рим и предпринял там некоторые нескромные шаги; Микеланджело в бешенстве ему пишет:

«Лионардо! Я был болен, а ты побежал к сэр Джован Франческо посмотреть, не оставил ли я чего-нибудь. Мало ты получил от меня денег во Флоренции? Видно, ты по

¹

? шел в родню и походишь на своего отца, который выгнал меня во Флоренции из моего собственного дома! Знай, что я написал такое завещание, что тебе нечего больше от меня ждать. Итак, отправляйся себе с богом, не показывайся мне больше на глаза и никогда >не пиши мне!» [312]

312

Письмо от 11 июля 1544 г.

Эти вспышки не трогали Лионардо, так как по большей части за ними следовали ласковые письма и

подарки [313] . Через год он снова прискакал в Рим, привлеченный обещанием подарка в 3000 скудо. Микеланджело, оскорбленный его корыстной поспешностью, пишет ему:

«Ты сломя голову примчался в Рим. Не знаю, приехал ли бы ты так поспешно, если бы я был в нищете и нуждался в хлебе!.. Ты говоришь, что это была твоя обязанность из любвн ко мне — приехать сюда. Да, любовь жучка — точильщика! [314] Если бы ты любил меня, ты бы написал мне: «Микеланджело, оставьте при себе ваши 3000 скудо и тратьте их на свои надобности: вы нам столько надавали, что нам этого хватит; жизнь ваша нам дороже, чем богатство». Но вот уже сорок лет, как вы живете на мой счет, и никогда я не слышал от вас доброго слова…» [315]

313

Микеланджело сам первый сообщил племяннику, во время своей болезни 1549 г., что он включил его в завещание. Завещание это гласило: «Джисмондо и тебе я оставляю все свое имущество, таким образом, что мой брат Джисмондо и ты, мой племянник, имеете равные права и ни один не может распоряжаться моими поместьями без согласия другого».

314

L’amore del tarlo!

315

6 февраля 1546 г. Он прибавляет: «Правда, в прошлом году я тебя так распекал, что ты устыдился и прислал мне бочоночек треббинского вина. A! Te6е это недешево обошлось!..»

Весьма важным вопросом была женитьба Лионардо. Он занимал дядю и (племянника в течение шести лет [316] . Лионардо был послушен и считался с дядюшкой, от которого ждал наследства; он принимал к сведению все замечания, предоставлял ему выбор, обсуждение, отводы невест, которые ему представлялись: повадюмому, он относился к этому с безразличием. Наоборот, Микеланджело страстно волновался, как если бы жениться предстояло ему самому. Он смотрел на брак, как на дело серьезное, в котором любовь была на (последнем месте, да, и денежный вопрос не принимался особенно в расчет, а важнее всего было здоровье и достепочтенность. Он давал суровые советы, лишенные поэзии, крепкие и положительные:

316

От 1547 до 1553 г.

«Это великое решение: не забывай, что между мужем и женою всегда должна быть разница в возрасте! лет на десять, и обрати внимание, чтобы та, которую ты выберешь, была не только доброй, но и здоровой… Мне говорили о нескольких особах: одни мне понравились, другие нет. Если ты думаешь об этом и склонен больше к одной, чем к другой, напиши мне, я выскажу овсе мнение… Ты свободен выбрать ту или другую, лишь бы она была благородного происхождения и хорошо воспитана, притом лучше без приданого, чем с большим приданым, — чтобы жить мирно… [317] Один флорентиец говорил мне, что тебе сватали девицу из дома Джинори и что она тебе нравится. Мне не хочется, чтобы ты женился на девушке, отец которой не отдал бы ее за тебя, если бы мог сделать ей приличное приданое. Я желаю, чтобы выдавали замуж за тебя, а не за твое состояние… Ты должен обращать внимание исключительно на душевное и телесное здоровье, на доброту крови и нравов, а кроме того, на то, какие у нее родственники: это очень важно… Постарайся найти себе такую жену, которая, в случае надобности, не постыдилась бы мыть посуду и заниматься хозяйством… Что же касается красоты, то, и сам не будучи самым красивым юношей во Флоренции, не заботься об этом, лишь бы она не была увечная и отвратительная на вид…» [318]

317

И в другой раз: «Тебе незачем искать денег, ищи только доброту и хорошее имя… Тебе нужна жена, которая оставалась бы с тобой и которой ты мог бы приказывать, жена, которая не доставляла бы затруднений, не ходила бы каждый день по гостям и балам; потому что там, где за ними ухаживают, легко и развратницей стать, особенно, когда у женщины нет родственников…» (Письмо от 1 февраля 1549 г.)

318

«… Storpiata о schifa…» (Письма, 1547–1552 гг.).

После долгих поисков, наконец, повидимому, поймали жар — птицу. Но вот, в последнюю минуту в ней. находят изъян, достаточный, чтобы ее забраковать:

«Я узнал, что она близорука, а это, по — моему, не малый недостаток, так что я еще не дал обещания. Раз ты тоже не давал обещания, мой совет, если ты уверен в правильности этих сведений, считать себя Свободным от обязательств» [319] .

Лионардо приходит в отчаяние. Он удивляется, что дядя так настойчиво хочет его женить.

319

Письмо от 19 декабря 1551 г.