Жизнь моя
Шрифт:
Но она все еще колебалась. Она чувствовала себя подлой и жадной, думая так о матери. Это была ее мать. Ее последняя связь с прошлым. Холодный белый конверт на столе.
— Ну, давай, — сказала Кейт уже мягче.
Антония взяла конверт и вскрыла его. Быстро пробежала глазами содержание.
За окном шумели машины, дети хлопали садовыми калитками, где-то бубнил телевизор.
Рука Антонии потянулась к горлу.
— Что?! — хором спросили Фил и Кейт.
— Она… она оставила квартиру моей сестре.
— Что? — воскликнула Кейт. — Полностью? Каролине?
Антония
— Боже! — выдохнула Кейт. — Это что, деньги к деньгам? — Сестра Антонии была замужем за застройщиком, который поймал удачу в восьмидесятых и сумел удержаться на плаву во время спада.
— Это еще не все, — продолжала Антония. Она уронила письмо на стол и обхватила голову руками. — Мне достается мельница в Ля Бастид.
В кухне воцарилось молчание.
Мельница? О чем только мама думала? Оставить квартиру Каролине, которая в ней не нуждается, а ей — этого огромного белого слона. Какое изящное заблуждение! О чем она думала?
Кстати, как ее матери удалось сохранить эту чертову мельницу в собственности!
Внезапно она почувствовала раскаяние: ее бедная мать, скорее всего, вообще ни о чем не думала, а плавала в тумане обезболивающих лекарств. Она торопилась изъявить свою волю и перепутала имена дочерей.
И разумеется, говорила себе Антония, мама тебе ничего не должна. Уехав в Аризону, ты едва поддерживала с ней контакт. Даже не приехала домой на папины похороны. Мама не знала, что у тебя нет денег на проезд. Ведь твои открытки бодро сообщали ей, что «все прекрасно».
Мельница, мельница… Ох, чертовщина!
Ты должна продать ее, сказала она себе. Незамедлительно и на расстоянии. Нет смысла повторять все это. Нет смысла. И нет выхода.
Кейт вздохнула:
— Могло быть и хуже. Солнечное место…
— Январь, — пробормотала Антония. — Солнца нет.
— Вот как? Мило и спокойно! Никаких туристов!
— В Ля Бастид не бывает туристов даже в разгар лета. Если только кто-то заблудится.
— Нет, ты только подумай, — продолжала Кейт, бросив на Фила взгляд, который Антония постаралась не заметить, — мы сможем приезжать к тебе на школьные каникулы. Я имею в виду, если ты к тому времени не продашь ее.
Антонию посетило внезапное видение: нарисованный от руки знак, украшавший окно мясника с незапамятных времен.
— Я была бы счастлива продать мельницу до лета, — сказала она. — Вы можете приехать туда когда пожелаете, но сделаете это без меня.
— Так значит, ты сама туда не собираешься?
Антония покачала головой.
Кейт, казалось, испытывала облегчение, что вызвало у Антонии большее раздражение, чем она могла предположить.
— Итак, следующий шаг, — продолжала Кейт оживленно, — найти тебе юриста. У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Нет, — ответила Антония. Потом добавила: — Но я знаю человека, который может мне подсказать. — Настало время задействовать зятя.
Кейт поставила перед ней телефон.
— Тогда начинай! Куй железо, пока горячо!
Антония искоса кинула на нее быстрый взгляд. Милая, властная, сверхзаботливая Кейт. Перед ней лежит груда факсов, требующих
Они встретились во время ее первого месяца в Аризоне, когда Кейт была начинающим телевизионным обозревателем, а Антонии настоятельно требовалось попасть на студию. Кейт засучила рукава и преуспела в этом. Миссис Тиггивинкль — спасительница.
Иногда Антония спрашивала себя, не создает ли ее подруга образ ежика сознательно. Она была совершенно кругленькой, с темными глазками-бусинками и коротким острым носиком. Стриженные бритвой черные волосы, странно напоминали иголки. Возможно, это был имидж, помогавший ей в работе. Возможно, это отвлекало людей, и ими легче было управлять.
А Кейт обожала управлять людьми. Хотя это вполне объяснимо: с таким мужем, как Фил, физиком и диабетиком, иногда забывавшим о своих уколах и оседавшим болезненной грудой на пол лаборатории. Ее потребность управлять другими происходила от тайного беспокойства, что если она этого не сделает, то они могут осесть грудой, как Фил.
Через полчаса Эмма была отправлена в школу, Фил — в свою лабораторию, а худшие из факсов — нейтрализованы. Как раз в тот момент, когда Антония швырнула трубку телефона, мечтая убить свою сестру, Кейт появилась на кухне.
— Это уже слишком, — сказала она сквозь зубы.
Кейт придвинула табурет.
— Мне придется туда ехать, — пожаловалась Антония.
— Куда, на мельницу? Ох, не думаю, что это удачная идея. О нет!
— О да! — Антония забегала по кухне. — Очевидно, я не смогу продать эту чертову недвижимость отсюда, так как там полно «фамильных вещей», которые я должна сперва забрать!
— Что? Но я думала, что туда никто не приезжал, с тех пор как…
— Я тоже так думала, но, оказывается, была не права. Около семи лет назад мамочка с Каролиной заразились нелепой идеей отделать ее и сдавать в аренду. Для начала они перевезли несколько «достаточно добротных» предметов обстановки. Потом мама заболела, и Каролина взяла на себя все заботы о ней. О да, она умудрялась со всем справляться без посторонней помощи, пока я была в Америке. «Без посторонней помощи» — это значит, что у нее за спиной было с дюжину нянек, и позвони…
— Антония…
— И конечно, с тех пор она была так занята, что у нее не было времени забрать все обратно. Возможно, реальная причина кроется в том, что она просто потеряла интерес к этой затее. Но теперь она считает, что я должна поехать и забрать «бесценный антиквариат». Ох, до чего же это похоже на мою сестрицу!
— А что, она сама не может съездить?
— О, дорогая моя, конечно, нет! — прорычала Антония. Она знала, что переигрывает, но это ее не заботило. — Как она может отсутствовать пару дней, когда у нее две няньки и живущая в доме экономка, приглядывающая за всем. Не считая мужа, которого она не может оставить и на пять минут, чтобы с ним ничего не случилось. «Но тебе этого не понять, Тони, ведь ты одинокая, бездетная, безработная и…»