Жизнь на грани
Шрифт:
– Но ко мне-то это как относится, не пойму?
– Мне просто кажется, что случайности не случайны. И у каждого человека по определению готово свое будущее, которому нужно только дать время, чтобы оно произошло. А иначе человечество – всего лишь бессмысленный муравейник, в котором каждый развлекает себя как может, а для чего – непонятно.
– М-м-м. – Кристина задумалась. – То есть у меня нет гарантии, что, не попади я в аварию, муж не ушел бы от меня позже?
– Вот именно!
– Хорошо… – задумчиво согласилась она, как бы пробуя его вывод на вкус.
– Знаешь, я вот лежу тут и сравниваю две наши истории. Сравниваю, чтобы убедиться, что я был мудаком, который недостаточно
– Ставить крест на своем прошлом? Очень умно. – Девушка проплакалась и пришла в себя.
– Точно, лучше жить в прошлом, перечеркивая самой себе возможность быть счастливой в будущем? – парировал Павел. – Я не хочу думать о том хорошем, что с нами было, потому что мы больше никогда не будем вместе. Надо отвыкать. Посмотри в окошко: снежок, ноябрь. В прошлом году мы с ней лежали рядышком, и за окном был тот же снег и тот же месяц. А знаешь, как нелегко ходить одному там, где мы гуляли вдвоем? Так что да: иной раз лучше не вспоминать. И знаешь, такое странное состояние… Ходить по тем местам, где мы вместе гуляли, – вот ты тут есть, а ее рядом нет. Или едешь в метро по привычной ветке, а потом раз – и совсем в другую сторону. Конец отношений – это маленькая смерть. И когда начинаешь сравнивать в новой для себя ситуации то, как было и как стало, то понимаешь, каким ты был мудаком и как тебе было хорошо.
– Я понимаю тебя.
– Спасибо. Теперь дослушай, к чему я клоню. В свое время я думал, что нельзя требовать от человека больше, чем даешь сам. А теперь я думаю, что требовать чего бы то ни было – именно в отношениях – это вообще бред. Кто-то недостаточно старается, кто-то вообще ничего не делает, а кто-то ищет повода, чтобы сбежать. Твой муж точно так же был не готов к произошедшему, как и ты. Может быть, поэтому и ушел?
– Он оставил меня одну!
– Мы все одиноки!
– Нет…
– Серьезно? Что-то мне подсказывает, что именно из-за одиночества мы сейчас и болтаем. Иначе все намного прозаичней и мы зря потратили время.
– И вообще-то сейчас мы говорим о тебе, – напомнила Кристина. – Так что не меняй тему.
– Мы расстались, и пора бы наконец признать, что прошлого уже не вернешь, а обвинять себя толку мало, хоть я и люблю это дело. И знаешь, кажется, я начинаю этому радоваться. Честно. Взять хотя бы сегодняшний день…
– Фу ты ну ты, опять начал подлизываться.
– Ничуть.
– Надеюсь. И спасибо тебе за то, что обнял. Это мило.
– Пожалуйста. И не бойся остаться одной. Хорошо, когда ты вместе с тем, кто тебя любит, но лучше, когда ты счастлив сам по себе, а не из-за кого-то. Сладких снов?
– Сладких снов. На этот раз точно.
Сложно сказать, как долго Павел не спал после этого замечательного разговора…
Он фантазировал, как могло бы быть, повстречай он ее в то время, когда она была замужем. Подумав, он решил, что тогда их дорожки бы разошлись и ему не на что было бы претендовать. «И, черт возьми, она ведь и правда была счастливой и уверенной в себе. Это видно и по ее позам на фотках, и по живой лучезарной улыбке. Можно ли вернуть ее озорной блеск глаз, интерес к жизни? Эх…»
И пока Павлу в голову лезли глубокие мысли, в голове хозяйки пребывали мыслишки несколько иного порядка. Пока жильцы квартиры № 25 общались каждый о своем, что позволяло отмахнуться от беспокойных мыслей о том, что они ежедневно находятся на грани, Алевтина Эдуардовна разглагольствовала о высоком под шум плазменного телевизора, транслирующего кабельное в HD:
– Честно говоря, как бы ни гналась Россия-матушка за модными трендами,
– А тебя это что, задевает? Зачем тогда такую ерунду читать? – спросил ее супруг, повернувшись на другой бок. Оба лежали на роскошном диване, но ему он начал казаться неудобным. Ко всему привыкаешь, и все приедается. Уровень!
– Меня задевает? Хорошо подумал, нечего сказать. Это я тебе иллюстрирую свою гениальную мысль, – ответила жена, выключив телевизор. – Слушай, к чему я веду… Ну не модно это уже, замах не тот. А какой-нибудь замдиректора сейчас сидит и потрахивает секретаршу, считая, что добился в жизни успеха. Понимаешь мою печаль? Во всем мире уже совсем другая кухня. Но суть, скажу я тебе, не меняется: либо трахаешь ты, либо трахают тебя. Честные люди трахаются по любви. Успешные с себе подобными. Но только богатые могут трахать собственный народ, да и вообще кого угодно в свое удовольствие – потому что они не просто богаты, но вместе с этим и успешны, и честны.
– Давай и мы с тобой потрахаемся, – попробовал переломить ход разговора супруг.
Алевтина Эдуардовна вяло зевнула, игнорируя приставания мужа.
– Поздно уже, спать пора.
– Для секса никогда не поздно.
– Ладно, на, только не плачь, – распахнулась она, отвечая на его поцелуи.
Та ночь была одной из последних в жизни Алевтины Эдуардовны, когда можно чувствовать себя хозяйкой собственной жизни, и притом в безопасности. Будущее уже вторгалось в ее жизнь, разбавляя буржуазное высокомерие собственными планами на судьбу предпринимательницы.
Глава 7
Две вещи должны были произойти, чтобы жизнь в квартире изменилась к лучшему. Ими были въезд Павла в эту самую квартиру, а затем неудачная попытка договориться с хозяйкой об уменьшении платы за свет. Так или иначе, вскоре Павел понял, что идеально вписывается в коллектив. Дом, казалось, ждал его появления. Короче говоря, несмотря на то, что настроение после расставания с девушкой у Паши было ниже среднего – поднять его не помогали ни выпивка, ни прогулки, ни крепкий сон, – он начал привыкать к жизни на новом месте. Среди людей, совершенно ему чуждых, он вдруг понял, что способен с ними уживаться, что они не такие уж и плохие, глупые люди третьего сорта, за которых он принимал их почти три месяца.
– Пообщавшись с ними, он понял, что несчастлив не из-за людей вокруг, а из-за самого себя. Остальные только усугубляли его положение или, напротив, усиливали радость от жизни, – пояснил преподаватель, осушив очередную порцию алкоголя.
Всю свою жизнь, пусть она была у него небольшой, Паша боролся с реальностью: все старался что-то доказать остальным, влезть не в свое дело, да и вообще, могло показаться, был белой вороной. Но или расставание и разлад в семье наложили свой отпечаток, или он понял, что оказался около той невидимой и ощутимой черты, переступив которую не будет дороги назад, но Павел решил, что может стать лучше, чем есть.