Жизнь на грани
Шрифт:
Да, соседи соседями, но в центре его внимания была Кристина. И он был готов гласно или негласно встать на ее защиту.
А был день, когда вся молодежь: он, Кристина и Ал инка с Маринкой – вот так романтично и спонтанно взяли да пошли поиграть в боулинг.
Понятное дело, Кристина упрямилась, страшно волнуясь, говорила, что по нынешним временам она плохо играет, и все такое прочее, но Павел ее поддерживал до тех пор, пока она не выбила страйк, а там, когда это произошло и девушку все похвалили, она совершенно раскрепостилась и продолжила играть, забыв о своей физической инакости.
– Так
«Боже, – думал он, – если это не любовь, тогда я не знаю, что она есть вообще такое. Все же она окрыляет, не любит ни зависти, ни жадности, но почему ее так легко потерять? Разве не жестоко придумано – любить до определенного срока, а потом что, ненависть, грусть о былом и смерть? Нет уж, будьте-здрасьте, я отказываюсь в это верить. И будь добр обеспечить нам с Кристинкой номер люкс на небесах».
Относился ли он к этим своим мыслям серьезно? Да, до безумия. Были ли они своеобразным вызовом небесам? Вполне. Имел ли весь этот бред смысл? Для него – да, а остальное было неважным.
Если же отставить в сторонку весь этот романтизм, то можно сказать, что и он, и она боялись как потерять друг друга, так и обсудить их отношения.
Проще было жить, плывя по течению, и верить, что и дальше все будет хорошо. В то же время оба предчувствовали, что подобная метода эффективна лишь на определенный период. Оба знали, наученные горьким опытом, что эта светлая полоса вскоре просто обязана вновь смениться не просто на темную, а на кромешно-черную. И там – дай того Бог, чтобы выплыть со дна на свет.
Тревожный звоночек прозвенел, быть может, еще в тот день, казавшийся ему ныне далеким, когда он подвернул ногу, вылезая из ванны.
– Ты чего такой? Сходи лучше в травму, – советовала Кристина.
– Погоди, само пройдет. Если бы был перелом, то я бы не смог передвигаться.
– Твои страдания никому, кроме тебя, не нужны, Паш, зачем ты так?
Паша на это не нашел что сказать, а вернее, рискуя быть непонятым, скрыл правду. Ответ на вопрос дорогой ему девушки состоял в том, что боль в ноге была ему нужна, чтобы на собственном опыте попытаться пережить, каково это для Кристины – быть без ноги.
– Ну ты же знаешь мужиков, как в том анекдоте про грязь на сапоге поручика Ржевского: «А это, сударь, говно-с, само отвалитса-с». Так и мы, ждем, когда все само заживет.
– Слушай, обещай, что если станет невмоготу, то ты отправишься в травмпункт. Иначе, поверь, мы с тобой… будем только соседи.
– Хорошо.
Будь Павел человеком разумным, он, пожалуй, сходил бы на рентген еще тогда, когда был в больнице со своими почками. Но тогда ему было не до того.
Теперь же, спустя без малого пару недель, он понял, что промедление опасно если не для его жизни, то для ноги – точно.
Глава 8
Разбитое сердце страшнее разбитого тела.
Алевтина Эдуардовна никогда не была суеверной и слабой женщиной. Она не любила все эти дешевые гороскопы, предсказания и прочее, чем захламляли народу мозги сплошь и рядом. Точно так же
– При таком подходе, – говорила она – можно вообще ничего не делать. Проснулся? Одевайся и пошел на кладбище.
Утро, когда Павел решил-таки позаботиться о себе и пойти на рентген, чтобы сделать снимок и посмотреть, что вообще такое с его ногой, было для хозяйки действительно недобрым.
Она проснулась на несколько часов раньше обычного из-за ночного кошмара и пребывала в глубоком ужасе от того, что прикоснулась к чему-то необъяснимому. Хозяйка по опыту знала, что если заняться делом, то дурным мыслям не найдется места в голове. Отказываясь испытывать к себе непонятную жалость, после полудня женщина отправилась в двадцать пятую квартиру – нужно было уладить оставшиеся вопросы с квитанциями по оплате коммунальных услуг.
На сей раз воспоминания о дурном сне не выветрились. Все стало только хуже… А когда не увенчалась успехом и попытка убедить себя, что это всего лишь сон, Алевтина Эдуардовна позвонила дочери.
– Привет. Я хочу с тобой поговорить, – начала она, как только вернулась домой.
– Что-то случилось? – Для Ани фраза: «Я хочу с тобой поговорить» была сигналом тревоги. Стоило произнести эти слова, и ей начинало казаться, будто ракеты в «летающую тарелку» НЛО уже пущены и инопланетянам нужно экстренно ретироваться обратно в недра космоса. Вопит сирена, кабина корабля озаряется оранжевым светом, а пилоты лихорадочно дают обратный ход, чтобы уйти от ракеты.
– Да вроде ничего, но, по-моему, все-таки да, – ответила мама, не понимая, куда делась ее железная принципиальность и жесткая убежденность в собственной правоте.
– Мама, что ты хочешь сказать? Я просто могу вечером подъехать, чтобы мы поговорили спокойно.
– Нет-нет, не надо. Просто слушай. Если ты умная и красивая, при этом добилась всего сама, то, конечно, ты будешь злиться на тех, кому все досталось обманом, на халяву или просто так. Ведь я все могу сама, а значит, я лучше. Но если твои бабушки жили в страхе, который передался мне буквально с молоком матери, то перестройка научила меня добиваться своего любой ценой, чтобы выжить. Это сейчас мы с папой думаем, что надо было не лезть в общественные дела и в недвижку, а зарабатывать, продавая компьютеры, но пойми: идея была в том, чтобы жилье для таких, как все эти ребята, было доступным.
– К чему ты оправдываешься сейчас? Я все равно тебя люблю. И, если честно, мне не очень удобно говорить сейчас…
– Короче, мы с твоим папой хотели и пытались вести бизнес честно, но в России рука руку моет. Анют, тебе сейчас это будет непонятно, но я должна успеть рассказать тебе, что у меня на душе. Не перебивай. Я сама не до конца понимаю, что испытываю последние недели, но я чувствую, что для меня скоро все закончится, и это будет расплатой за все зло, что я натворила.
– Мам… Я и слышу… – Пока Аня пыталась попасть в паузу, в ее воображении крутились картины того, как Алевтина Эдуардовна попадает в тюрьму. Может быть, ушлый журналист напишет об этом в своей газетенке, якобы для народа, а на самом деле – ради собственной минуты сомнительной славы. Это будет громкая статейка, что-нибудь вроде: «Резиновые метры – чиновники набивают свои карманы». «Я просто предоставляю людям жилье, – говорит преступница».