Жизнь начинается снова. Рекламное бюро господина Кочека (сборник)
Шрифт:
Издали донесся гул приближающегося поезда. В наступившей внезапно тишине раздался чей-то радостный крик:
— Подходит! Поезд подходит!
Из дверей вокзала один за другим стали выходить люди, смуглые, почти черные, точно уроженцы знойной Аравии, или худые, высохшие, как жители берегов Нила. Мураду показалось, что приезжие лишены даже национального облика. Каких только одежд и головных уборов не было на них! Английские и французские солдатские френчи, старомодные костюмы, которые лет пятьдесят тому назад носили в Америке… Кепи, пробковые шлемы, арабская чалма, соломенные и широкополые фетровые
В это время в громкоговорителе раздался голос:
«Слово предоставляется Мураду Саряну, рабочему-текстильщику из Ливана».
Сирануш вздрогнула и прижалась к сыну.
— В чем дело, мама? — спросил встревоженный Мурад.
— Ничего, так… — В памяти Сирануш встали родные образы. — Ты же знаешь, что моя девичья фамилия Сарян и у меня был любимый племянник, его звали тоже Мурадом, — шептала Сирануш на ухо сыну.
— Это еще ничего но доказывает. Мало ли на свете Сарянов, и имя, может быть, случайно совпало, — успокаивал мать Мурад и нежно гладил ее руку.
На трибуну медленно, тяжело дыша, поднялся пожилой человек. Было видно, что он сильно волнуется.
Сирануш, опираясь на плечо Мурада, поднялась на цыпочки, чтобы лучше разглядеть Саряна. Перед микрофоном стоял незнакомец с морщинистым лицом и почти совсем седой.
— Не он! — разочарованно прошептала она и медленно опустила голову.
Сарян, взмахнув рукой, продолжал свою речь, но Сирануш ничего не слышала, ничего не понимала, — в эту минуту ее мысли были далеко-далеко. Она еще раз мельком посмотрела на говорящего, и на один миг ей показалось, что она когда-то видела эти лучистые глаза, острый подбородок с ямочкой посредине, точь-в-точь как у старшего брата Гугаса, но она поспешно отогнала эти мысли. Митинг окончился. Люди бросились к машинам и автобусам, в которые садились приезжие. Мурад и Сирануш с трудом добрались до остановки трамвая. Всю дорогу Сирануш молчала, на вопросы сына отвечала односложно и невпопад, а когда вышли из трамвая, она взяла Мурада за руку и сказала:
— Я все-таки хочу повидаться с этим человеком. Может быть, ты меня проводишь?
— Конечно, могу, но мне кажется, это не совсем удобно. Подумай сама: явимся к незнакомому человеку и скажем: «Здравствуйте, мы хотим с вами поговорить», — а сами даже не знаем о чем.
— О, не беспокойся! Найдем, о чем говорить! Жаль только, что не знаем, где его найти.
— Положим, это легче всего.
Мурад зашел на почту и позволил в Комитет по делам репатриантов, но там еще не знали, где остановился приезжий по имени Мурад Сарян; вежливый голос обещал навести справки и попросил позвонить попозже.
Дома Сирануш не находила себе места. Она рассеянно слонялась во комнатам или подходила к окну и долго смотрела на улицу. Наконец она спросила Мурада:
— Как ты думаешь, не пора ли позвонить в Комитет?
— Думаю, что рановато. Впрочем, как знаешь, я могу позвонить.
— Нет, погоди, лучше я позвоню Апету, он скорее узнает.
Сирануш набрала номер телефона мужа.
— Апет! Среди приехавших есть человек по фамилии Сарян, он выступал на митинге… Как «что из этого»?.. Нет, не похож. Но, дорогой, не забудь, что прошло ровно тридцать лет, за это время мы все изменились… Прошу тебя очень: узнай, где он остановился,
Через некоторое время Сирануш, взволнованная, вбежала в комнату сына.
— Понимаешь, Апет навел справки… Оказывается, это наш Мурад, мой племянник…
— Как он узнал, что это твой племянник?
— Полное совпадение… Ему сообщили, что Мурад Сарян из нашего города Ш. Он с семьей остановился в гостинице «Севан». — Голос Сирануш дрожал. Она схватила сына за руку и потащила его. — Скорее пойдем туда.
Дверь номера им открыла миловидная девушка лет семнадцати. Она на миг удивленно преградила дорогу Сирануш и Мураду, но, опомнившись, вежливо попросила незнакомцев войти в комнату.
— Папы нет, он пошел на почту отправлять телеграммы, но он скоро вернется, — сказала девушка, пропуская гостей вперед. — Мама! К нам гости, папу спрашивают, — добавила она громко, чтобы предупредить мать.
— Пожалуйста, пожалуйста! — В дверях комнаты показалась женщина средних лет. — Астхиг Сарян, — представилась она, — а это моя дочь Такуи.
Сирануш, словно зачарованная, стояла на месте и смотрела то на мать, то на дочь. Она не могла произнести ни одного слова, как будто язык прилип к нёбу.
Заметив смущение женщин, Мурад поспешил представиться и представить мать.
Из груди Астхиг вырвался глухой стон, и она бросилась на шею Сирануш. Обе женщины, обнявшись, плакали.
Мурад, уловив удивленный взгляд Такуи, подошел к ней.
— Наш отец — племянник моей матери, они расстались очень давно… Мы с вами тоже родственники, — сказал он, улыбаясь.
— Ах, понимаю! Папа много рассказывал о своей самой любимой тете! — воскликнула Такуи.
— Подумай, Мурад, — Сирануш повернулась к сыну, — оказывается, жена Мурада — наша Астхиг. Я ее знавала вот такой. — Сирануш, смеясь сквозь слезы, показала рукой полметра от пола. — А дочка какая у них большая! Покажись, Такуи, посмотрю, на кого ты похожа. Ну, вылитый отец. Ты знаешь, Такуи, кого звали твоим именем?
— Знаю. Мою прабабушку.
— И мою маму. — Сирануш обняла Такуи и поцеловала ее в щеку.
Постучали. Такуи пошла открывать.
— Вы знаете, на почте говорят по-армянски, — раздался голос Саряна из коридора, — и адрес на конвертах можно писать по-армянски…
Такуи не дала ему закончить:
— Папа, у нас тетя Сирануш…
Сарян и Сирануш долго молчали, обнявшись.
— Познакомься: мой сын, тоже Мурадом зовут, — сказала Сирануш, посмотрев на сына. — У меня есть еще дочка Заназан.
Сарян крепко пожал руку Мураду.
— Какой большой!..
— Он у нас четыре года воевал, совсем недавно вернулся.
— Как все изменилось! Боже мой! У Сирануш двое взрослых детей… А где Апет?
Двери с шумом открылись, и показалась высокая фигура Апета.
— Апет!.. — Сарян застыл на месте.
— Вот и встретились опять. Смотри, Астхиг тоже здесь! — Апет крепко обнял Мурада. — Поздравляю, дорогой, с возвращением на родину. Тебя тоже, Астхиг. Давай поцелуемся. — Было видно, что Апет старается сдерживать себя. — А эта красавица — ваша дочка? Ох, какая ты большая, вылитая мать! Заназан рада будет такой родственнице… Ну, рассказывайте, как вы доехали, что у вас хорошего?