Жизнь первая. Вырывая страницы
Шрифт:
— Что вы сказали? — Лидия обрадовалась тому, что стало светлее.
Вдруг прямо возле их столика раздался звон, за шумом и аплодисментами никто, кроме Лидии, не обратил на него внимания. Через секунду зажегся свет.
— Кажется, я разбил стакан, — Сказочник наклонился, поднял с пола разбитое стекло и показал девушке крупный осколок.
— Осторожнее! — Лидия посмотрела на его руку, по которой через мгновение заструилась кровь. — Кто-нибудь! Помогите нам! — она быстро схватила со стола салфетку и протянула Джеймсу. — Держите!
Люди стали оборачиваться, послышались тревожные голоса. Тут же к ним подскочил официант:
— Мне очень жаль! Нужно было вас предупредить
— Пойдемте со мной, — Джеймс встал и, прижав салфетку к руке, пристально посмотрел на девушку. — Вы не знали, что сможет убедить вас, а я покажу.
— О нет, я не очень хорошо переношу вид окровавленных конечностей… — замямлила Лидия.
— Прошу вас! — официант подошел к ней и умоляюще заглянул в глаза. — Если вашему другу это необходимо, а то все смотрят… Пожалуйста!
— Хорошо, хорошо! — девушка встала. — Только ботинки надену! Надеюсь, у вас есть нашатырь или что там нужно при обмороках!
— Конечно, прошу!
Остальные посетители ресторана проводили их обеспокоенными взглядами и сочувственным шепотом. Когда они втроем оказались в небольшой комнатке рядом с кухней, толстая повариха в колпачке взволнованно засуетилась вокруг поранившегося гостя. Она принесла бинт, пластырь, какие-то тюбики. Лидия чувствовала себя неловко. Ее знакомого усадили на стул, и женщина сняла салфетку. Из раны продолжала струиться кровь. Девушка отвернулась.
— Глубокая рана, — официант кивнул и нервно оглянулся в зал, где посетители уже потихоньку стали отвлекаться от произошедшего. Снова заиграла музыка. Лидия краем глаза опять посмотрела на глубокий порез. Женщина обработала его лекарством и почти профессионально наложила повязку, то и дело поминая добрым словом курсы первой медицинской помощи в местной школе.
— Ну вот, готово! Как? — она окинула довольным взглядом свою работу. — Для вас сегодня все за счет заведения!
— Не беспокойтесь! Порой я сам удивляюсь своей неловкости, — улыбнулся Сказочник. — Вы позволите, я переведу тут дух, прежде чем вернуться в зал?
— О, конечно! Сидите сколько угодно! — женщина махнула рукой и кинула в сторону побледневшего официанта. — А ты иди, работай, и поживей!
— Я вернусь за столик. — Лидия хотела последовать в зал за молодым человеком.
— Задержитесь на секунду, — Джеймс осторожно поймал ее за руку, одновременно благодарно кивнув поварихе, и та мгновенно исчезла, прикрыв за собой дверь.
— Что вы делаете? Вы что, нарочно порезались?!
— Тише, посмотрите, — он стал медленно развязывать бинт.
— О нет! Я не буду смотреть на это еще раз! — девушка отшатнулась.
— Просто поверьте мне, хоть на мгновение, — Сказочник больше не пытался удерживать ее силой, только неотрывно смотрел ей в глаза.
Лидия уже взялась за ручку двери, но остановилась и через секунду опустила взгляд на протянутую ей, уже освобожденную от повязки, ладонь. Сначала она не поверила своим глазам. На руке была засохшая кровь, но рана, которую она столь отчетливо видела несколько минут назад, исчезла. Девушка тут же удостоверилась: да, это левая рука, именно ее так аккуратно бинтовала повариха.
— Как это может быть? — она сделала шаг к мужчине и осторожно взяла его за руку. — Это фокус? Они что, вам подыгрывали?
— Никаких фокусов. Все так, как я вам говорил. Давайте вернемся за столик, а то они подумают, что мы бог весть чем тут занимаемся.
Лидия молча кивнула. Джеймс, проходя мимо незапертой двери в кухню, еще раз благодарно улыбнулся и кивнул пухлой поварихе, которая в ответ жестом снова принесла свои извинения. Люди в зале даже не обратили внимания на
— Будете что-нибудь покрепче? — заботливо осведомился он.
Лидия посмотрела на свой опустошенный бокал эля и кивнула:
— Коньяк.
Через мгновение на столе появилась бутылка дорого коньяка и два бокала. Лидия попросила плитку шоколада и, получив ее, незамедлительно выпила первую порцию.
— Вы же не будете злоупотреблять им? — Джеймс прищурился.
— Нет конечно! Я же не знаю, какие еще фокусы вы припасли!
Он рассмеялся:
— Я показал вам то, что сейчас возможно показать. Считать это фокусом или поверить в то, что я говорю истинную правду, — решать вам. Не скрою, что очень в вас заинтересован, но ни о каком принуждении речи не идет. Договоренность проста: я даю вам вечную жизнь, а вы платите мне одной сотней лет высокооплачиваемой работы на благо моей компании. Есть, конечно, некоторые правила, сопутствующие договору, но если вы осознанно приняли положительное решение, то они не больше, чем формальность. Дело за вами. Что вы выберете? Прожить одну человеческую жизнь, которая может быть особенной ровно на столько, на сколько это позволят отпущенные годы, рискуя страдать от болезней, травм и старости, понимая, что при всем богатстве выбора вы ограничены, потому что смертны? Или же получить возможность творить будущее без границ, не стесняя себя временными рамками, не останавливая выбор только на чем-то одном, не страдая от боли, имея возможность исправить любую ошибку, или при желании сотню раз начать все с чистого листа?
Лидия едва заметно улыбнулась:
— Это речь многоразового использования?
— Мне нравится ваше чувство юмора, — кивнул он. — Но, как бы странно это ни звучало, к каждому кандидату у меня индивидуальный подход.
— Так странно, я не могу в это поверить. Почти все мое рациональное мышление говорит мне, нет, просто кричит, о том, что ваше предложение нереально, что так не бывает…
— Но ведь какая-то часть вас хочет в это поверить, — продолжил он за нее. — Не так ли? Можем мыслить от противного, если вы сейчас откажетесь, не будете ли вы потом сожалеть об упущенной возможности?
Девушка глубоко вдохнула и с этим вдохом впустила в голову все те воспоминания, разочарования, уязвленную гордость и слезы последних трех месяцев, которые, казалось, надолго остались в аэропорту в Москве. Они обрушились на нее сплошным нескончаемым потоком, разрывая сердце на части, терзая и мучая своей безысходностью. От внезапного чувства, сжимающего все ее существо в одну точку в области солнечного сплетения, ей захотелось плакать, словно от нестерпимой боли. Собеседник Лидии был прав. Верить или не верить — это ее право. Но во что она верила до сих пор? В то, что казалось таким закономерным, естественным и рациональным! В любовь, в семью, в детей, в «долго и счастливо до конца своих дней». И что же получилось? Все это было настолько далеко от реальности, что даже представить сложно! Все ее незыблемые постулаты, такие основополагающие и непоколебимые, на деле оказались лишь призрачными туманными образами, которые развеялись легким порывом ветра. Что ее встретит дома? Пустота, одиночество, разочарование и безысходность, которые ворвутся в ее жизнь, как только шасси самолета коснется посадочной полосы. Ах да, и работа, в которую она уйдет с головой. Так может, хоть раз стоит поверить в то, что на первый взгляд кажется только миражом, чьей-то выдумкой или фокусом?