Жизнь после измены

МакНейл Джил

Джим приехал на рассвете, чтобы отвезти нас в Гэтвик, бросил взгляд на мой костюм и сказал: «Бортовой экипаж. Открыть двери».

— Ты что, пытаешься сказать, что я выгляжу, как стюардесса?

— Нет.

— Это хорошо, потому что я не в настроении шутить. Я ужасно устала — полночи упаковывала вещи, а потом не могла заснуть.

— Что-то он подозрительно синий, тебе не кажется?

— Потому что это военно-морской костюм. Это только на время перелета. Я где-то читала, что нужно быть прилично одетой, когда летишь куда-нибудь, потому что если твой рейс будет забит под завязку, то тебя могут посадить классом выше.

— Хорошая мысль, вот только есть одна ма-аленькая проблема.

— Какая?

— Альфи. Тебя не пустят с ним в бизнес-класс, не так ли? Большим мальчикам в деловых костюмах это не понравится.

— Верно, но, по крайней мере, нас не посадят рядом с туалетами.

На самом деле, готова поклясться, что именно там нас и посадят. Просто поразительно, сколько

людей до сих пор считает, что к детям нужно относиться как к токсичным отходам. Обычно это те же самые люди, которые думают, что позволять своим домашним животным бегать и рыться в твоем саду — вполне нормально. То есть, конечно, есть дети, которые ведут себя так ужасно, что хочется сделать их родителям смертельный укол, но Альфи обычно довольно спокоен. Ну, не считая того, что он тихонько поскуливает и иногда проливает сок. В самом деле, учитывая последнее, хвост самолета — это как раз то, что надо.

К тому моменту, как мы, наконец, сели в самолет, Альфи настолько перевозбудился, что принялся подпрыгивать на своем месте. Это его первый полет на самолете, и я, с одной стороны, с нетерпением жду этого, а с другой — побаиваюсь. Бортпроводник, мужчина с почти оранжевым загаром и очень белыми зубами, показал, как надевать спасательные жилеты, и где находится свисток, в который надо свистеть, чтобы привлечь внимание спасателей. Альфи пялился в окно, что было очень хорошо, а то бы он точно попытался найти свой спасательный жилет и попробовать, что с ним делать. Если мы вдруг упадем в море, я надеюсь, что об этом немедленно узнает воздушно-транспортный контроль, и мне не придется свистеть, чтобы привлечь к себе внимание. Хотя, думаю, это будет неплохое занятие, пока мы будем качаться на волнах. На самом деле, я считаю, что им вообще стоит бросить свою болтовню о спасательных жилетах, потому что это заставляет людей нервничать, а мне и так хватает волнений, особенно по поводу воздушных пиратов. Джим считает, что никому, кто находится в здравом уме, не придет в голову грабить самолет, летящий на Сицилию. Рядом с нами сидели несколько мужчин в черных очках и черных костюмах, которые выглядели так, что вполне могли оказаться донами мафиозных кланов. Хотя может быть, это и просто бизнесмены, которым нравится подражать Винни Джонсу. Но у меня перед глазами все равно стоит картинка, как я вытаскиваю Альфи из самолета и качусь с ним по желтой пластиковой горке. Да, ему бы, пожалуй, это понравилось. Наверное, даже хорошо, что мы сидим как раз напротив туалетов, и нигде поблизости нет двери, ведущей к горке, а то Альфи вполне мог бы воспользоваться ею, когда мы будем на высоте пятьдесят тысяч футов.

На Сицилии нам пришлось ехать в другой аэропорт, что включало в себя эпохальное путешествие на такси через остров Трапани. А потом нам пришлось ловить рейс на Пантелерию, которая была крошечным островком, где у Эм и Луки была гостиница. Это выглядело так, будто мы собираемся десантироваться прямо в море, но в последнюю минуту я заметила проблеск гудронированного шоссе, и увидела Эм, которая махала нам рукой, когда мы спускались по трапу. Аэропорт был крошечный, Эм за минуту пересекла его и подхватила Альфи на руки. Никто в нее не выстрелил и не приказал немедленно отойти за заграждения. Она сказала, что мы можем оставить свой багаж, и кто-нибудь придет за ним позже. В Гэтвике все совсем не так, как в других аэропортах, где твои чемодан рискует превратиться в кучу обломков, если ты оставишь его без присмотра больше, чем на десять секунд, или на него помочится розыскная собака. Жара зашкаливала, остров казался довольно бесплодным и каменистым, но очень красивым. Всего в нескольких милях отсюда находился Тунис, и здесь, кажется, больше ощущается Африка, чем Италия. В Африке я, конечно, никогда не была, но когда мы ехали в гостиницу на старом обшарпанном «Фиате» Эм, все вокруг выглядело очень по-мавритански — белые куполообразные крыши, которые, как сказала Эм, называются даммузи, и стены из черного базальта около трех футов в толщину, так что в помещениях всегда прохладно. Выглядело это впечатляюще. Фактически весь остров был потрясающим — черные камни, которые как будто кто-то бросил в море, делали его волшебным и немного диким. Нет ничего удивительного, что здесь находится одна из вилл Армани. Эм рассказала мне, сколько народу слетается сюда каждое лето. Местные моряки зарабатывают кучу денег, сдавая в аренду свои дома. Здесь трудно проехать по городу и не встретить какую-нибудь знаменитую кинозвезду, облаченную в кремовое полотно. Это, должно быть, ужасно: тут не походишь в старых мешковатых шортах и шляпе набекрень, если не хочешь чувствовать себя полным неудачником, когда зайдешь куда-нибудь утром выпить чашечку эспрессо, а мимо тебя проплывет Армани со своими гостьями на низких каблучках.

Как только мы приехали в гостиницу, навстречу нам выскочила мать Эм и сказала, что она ужасно рада нашему приезду. Может быть, я смогу посоветовать что-то по делу, и не кажется ли мне, что гораздо лучше заказать банкет в ресторане, чем позволять матери Луки готовить угощение. Лука был великолепен и, по-видимому, без памяти влюблен в Эм. Приехал его брат Марко и сказал, что очень рад, что я здесь, потому что две мамочки сводят их всех с ума. Гостиница была

потрясающая. На самом деле — это компактно построенные домики с крышами даммузи, каждый из которых был оснащен красивыми кроватями и ковриками. А самый крупный домик был главным зданием гостиницы с террасой, выходящей на море. Везде росли бугенвилли, виноград, лимоны, сосны, нечто похожее на кусты дикого розмарина, и шалфей. Просто сеанс аромотерапии на открытом воздухе. Там был даже маленький бассейн. Эм сказала, что они хотели сделать его посолиднее, но вода в этих краях — дефицит. Если используешь чуть больше, то ее придется везти на танкере с Сицилии. Стоить это будет баснословно дорого, и в этом главная драма, потому что танкер пристает прямо напротив гостиницы. Так что им приходится прогонять имеющуюся воду через множество очисток и фильтраций, а в течение зимы собирать воду в огромные каменные колодцы в садах. Когда я собиралась обогатить арсенал своих страхов навязчивой идеей, что Альфи свалится в колодец, Эм показала мне огромные валуны на крышках и сказала, что сдвинуть их могут лишь двое взрослых мужчин, поэтому мне не о чем беспокоиться. И это лишний раз показало, как она хорошо меня знает, потому что это как раз то, что могло бы заставить меня вскочить посреди ночи и начать изучать книжку «Оказание первой медицинской помощи», которую мама положила мне в сумку, когда мы уезжали.

Наш маленький домик имел террасу, выходившую на море, и состоял в основном из просторной спальни и огромной ванной, которые мне очень понравились. Я всегда знала, что у Эм превосходный вкус, но это было просто потрясающе. Она помогла мне распаковать вещи и приготовиться к ужину, который представлял собой крупное семейное мероприятие в одном из местных ресторанов. Мама Эм не очень-то любила большие компании итальянцев. Ужинала она обычно в семь и предпочитала ложиться в постель не позже десяти. Сегодняшний ужин должен был начаться самое раннее в девять и затянуться, скорее всего, на несколько часов, если верить Эм, так что ее мать уже дулась.

— У нас так много народу — семья Луки, мама, постояльцы со всего острова, и я подумала, что собраться сегодня в ресторане будет неплохой идеей, но мама считает, что мы должны были поужинать в узком кругу — только мы и она, и еще я до сих пор не рассортировала цветы, и…

И Эм расплакалась. После некоторого количества вздохов и всхлипываний она сказала, что для нее это слишком, а Лука просто продолжает говорить, что любит ее, и все остальное неважно. Оно и вправду неважно, просто она хочет, чтобы все было как следует. Мне потребовалось почти десять минут, чтобы ее успокоить. В конце концов я пообещала, что помогу сделать все так, как она хочет, даже, если понадобится, столкну ее мать в море с террасы. Это ее взбодрило, и Эм сказала, что лучше пойдет подготовится к ужину.

Ужин был великолепен, хотя я сразу же запуталась в гостях. Они все, как я поняла, были какими-то родственниками Луки, даже владельцы ресторана. Марко все еще пытался объяснить мне, кто есть кто, но после пары стаканов вина мне, честно говоря, было уже без разницы. Все вокруг очень успокаивало, бегала многочисленная малышня — Альфи подружился с маленьким мальчиком по имени Джованни и его сестрой Габриэлой. Они, кажется, были детьми одной из сестер Луки, но я точно не уверена. На острове, похоже, все были помешаны на детях. Я уже успела это отметить в аэропорту, когда даже полисмен с пистолетом подошел к нам, чтобы поздороваться с Эм, и поднял суету вокруг Альфи. Здесь надпись на дверях ресторана «Дети допускаются» была бы совершенно никому не понятной. На ужине была даже совсем крохотная девочка, и мне потребовалось немало времени, чтобы понять, кто ее мама. Все так мельтешили вокруг нее, как будто развлекать детей — святая обязанность каждого, и ни у кого не возникает мысли о том, чтобы какой-то специально приглашенный человек в одиночку занимался детьми весь вечер. Малышка перемещалась вдоль стола, и все о ней заботились. Как в игре «передай сверток», только без музыки, и никто не держит его слишком долго.

Очень элегантно одетый молодой человек встал с места, когда пришла его очередь, взял малютку на руки, принялся ходить, подбрасывая ее в воздух и напевая что-то в очень комичной манере, чем привел девчушку в восторг. Но никто не обращал на него внимания. Потом он сел на свое место, передал ребенка соседу и, поправив вырез своего джемпера, который сбился на плечо, продолжил флиртовать с девушкой, сидевшей напротив. Я обожаю итальянцев. Думаю, мне хотелось бы перевоплотиться в итальянку — никаких бабочек и высших существ, или во что там еще верят буддисты, чего ты можешь достичь, если проведешь десятки лет в оранжевой хламиде, стараясь не наступить на жучка. Стать итальянкой меня бы вполне устроило. И еда здесь тоже изумительно вкусная.

Альфи обычно никогда не ест ничего, что не может немедленно распознать, но он польщен той суетой, которую подняла вокруг него мама Луки. Она большую часть вечера занималась тем, что клала еду ему на тарелку, резала, а затем одобрительно кивала и хлопала в ладоши, когда он что-нибудь съедал. Сын даже на секунду обнял ее, и она была счастлива.

В гостиницу мы вернулись не раньше часа ночи, но Альфи, по крайней мере, не проснулся и никого не пнул ногой, когда Лука относил его в нашу комнату. Фактически он заснул в полдесятого, а это для него рекорд, но, я надеюсь, он привыкнет к этому, пока мы здесь.