Жизнь после измены

МакНейл Джил

— И он не кажется мне человеком, который вдруг заявит, что ему нужно «пространство» или еще подобная ерунда. Боже, какое чудесное вино.

— Черт, а он и вправду научил тебя, как правильно поддавать, этот твой капитан Кирк.

По какой-то одному ему известной причине Джим решил, что Лука имеет что-то общее с капитаном Кирком. Кажется, это как-то связано с Жан-Люком Пикардом из «Звездного пути».

— Заткнись.

— Смело идти туда, куда не ступала нога человека. А ты точно уверена, что это твой единственный мужчина, тот, кого ты искала? Вот в чем вопрос. Возможно, ты совершаешь ужасную ошибку.

— Не обращай на него внимания.

— Можешь

смеяться надо мной, но когда его мамаша окажется клингоном, ты пожалеешь, что не слушала меня.

— А вот здесь ты прав. Хотела бы я получить один из этих лучевых телепортаторов. Шикарный свадебный подарок! Я могла бы отправить ее куда-нибудь, где она будет полезна, когда она станет слишком доставать.

— Для Альфи тоже может понадобиться такая штука. Я до сих пор не совсем уверена насчет идеи доверить ему твою фату. Он совершенно не умеет вести себя спокойно: начнет петь, танцевать на шлейфе твоего платья или еще что-нибудь.

Джим, кажется, пришел в восторг от перспективы, что Альфи начнет орать песни прямо посреди венчания.

— Я научу его некоторым милым мотивчикам, если хочешь: «Старый мусорщик», например, или «Правь, Британия». Ну же, развеселись.

Я жду этой свадьбы с огромным нетерпением.

Воскресенье мы провели читая газеты и пытаясь заставить Джима прекратить учить Альфи песне «Правь, Британия». К счастью, Альфи это на самом деле было не очень интересно. Он все подговаривал нас пойти к Молли и посмотреть на Эдди и других курочек. Джим уехал после ланча, и Альфи потащил нас прямиком к Молли. Эдди стал гораздо крупнее, и все цыплята бегали кругами, истерически хлопая крыльями и клюя друг друга. Эм сделала вид, что ей это интересно, и сказала, что Эдди — самая лучшая курочка, какую она когда-либо видела.

— Но разве Эдди — не сокращение от Эдварда? Это имя для мальчика, а Эдди курочка, а все курочки женского рода, ведь правда?

— Знаю, глупая тетя. Курочки-мальчики называются петушки. Но я хочу, чтобы ее звали Эдди. Девчонки могут носить мальчишеские имена. У нас в группе есть девочка, которую зовут Сидни.

— Совершенно справедливо.

Мы сидели в кухне и наблюдали за Альфи и Лили, чтобы убедиться, что они не слишком разыгрались в курятнике и не затопчут кого-то из цыплят.

— Знаешь, Молли, твой живот внезапно очень вырос.

— Знаю. Если так будет и дальше продолжаться, скоро я не буду влезать в машину. Дэн говорит, что устроит специальную раму в крыше, но меня эта перспектива не впечатляет.

— А я считаю, ты выглядишь чудесно. Мне нравилось смотреть на Элис, когда она носила Альфи.

Лицо Эм приобрело мечтательное выражение.

— Да, это просто прекрасно. Я не могу спать дольше часа подряд, потому что ребенок все время лежит на каких-нибудь жизненно важных органах, а потом еще Лили вскакивает на рассвете. Но даже если она спит, проклятый Бернард начинает кукарекать. Это чертовски действует мне на нервы, должна вам сказать. Думаю, я скоро пущу его на суп.

— Ты же вроде вегетарианка?

— Да. Но для Бернарда сделаю исключение.

— Я в самом деле завидую тебе. Это, должно быть, так замечательно — быть беременной.

— Чертовски мерзко, да, Элис?

— Абсолютно. Пока Альфи не родился.

Меня это весьма задевало.

— Да, я помню это чувство.

— И я тоже. Но оно скоро проходит, поверь мне.

— О, не будь такой ужасной, Элис, ты ведь обожаешь Альфи.

— Да, конечно, я его люблю, но никогда не думала,

что это может быть так трудно. Я хочу сказать, твоя жизнь полностью меняется. Полностью. Я уже и вспомнить-то не могу, как это было, когда он еще не родился. Будто мне сделали какую-то операцию, и кусочек мозга навсегда потерялся. Тот кусочек, который мог часами читать или сосредотачиваться на каком-нибудь деле. И с памятью тоже что-то происходит. Раньше мне удавалось планировать и держать все в голове, а теперь приходится записывать на бумажку. Говорят, люди возвращаются к нормальной жизни, но я не могу.

— Я тоже, и мне все хуже. На днях я едва не заблудилась, когда ехала домой: проехала мимо поворота к нашей деревне. Почему? Одному богу известно.

— Да, я понимаю. Все эти разговоры о детях изрядно портят настроение. Ну, что еще?

Молли рассмеялась.

— Извини, это действительно прекрасно, правда, но меняет твою жизнь. Ты больше никогда не сможешь думать только о себе. Дети выходят для тебя на первое место. Навсегда.

— И ты так сильно любишь их, что все время боишься. Ужасно боишься. Иногда я смотрела на Альфи, когда он был крохой, и понимала, что люблю его так сильно, что мне больно. Физически больно. Они такие хрупкие, и только ты можешь их защитить. Иногда мне снятся кошмары, что я не могу спасти его, и это ужасно, словно с тебя сдирают кожу. Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь.

— Звучит довольно мило, ну, если не считать пассажа о куске кожи, пожалуй.

— Да, но Элис права, чувство действительно похожее. И потом, конечно, еще мышцы таза.

— Прошу прощения?

Мы объяснили насчет мышц таза и строжайших запретах чихать на публике, если, конечно, ты не делаешь упражнения каждые десять секунд до конца своих дней. Все мы посидели немного молча, с довольно напряженными лицами, сжимая и разжимая таз.

— Господи, это действительно трудно.

— Женщина, которая ведет курсы для рожениц в больнице, говорит, что нужно представить, будто это лифт. И ты поднимаешься с первого этажа на одиннадцатый, а потом спускаешься обратно.

Мы все приняли это во внимание.

— Я могу подняться только до четвертого.

— Я тоже.

— Вот черт.

Мама взяла с меня обещание вернуться с работы пораньше, чтобы выпить чайку в честь моего дня рождения. На работе у нас есть традиция, что ты покупаешь пирожные, а потом во время чая все стоят в неловком молчании, пока Джанет дарит тебе очень дешевую открытку. Но поскольку я собиралась уйти раньше, то произвела раздачу пирожных во время ланча. Джанет была недовольна.

— Ну, если ты настаиваешь, может, я и смогу съесть маленький кусочек прямо сейчас.

Терпеть не могу людей, которые режут шоколадный эклер на три части и съедают только краешек.

Мэлком прошествовал мимо и сгреб большой кремовый рожок, а затем довольно непривлекательно облизал губы.

— С днем рождения, желаю всего-всего. Ты с каждым днем молодеешь, Элис. Раскрой нам свой секрет.

— Я пью много джина.

Мэлком рассмеялся, но Джанет было не смешно. На этот раз Бренда сама подарила мне открытку, которую все подписали. К открытке был прикреплен бэйдж с надписью «Мне всего, и побольше». Бренда расспросила меня о последних новостях насчет свадьбы Эм. Я показала ей е-мэйл от Эм, к которому была приложена подборка ужасных платьев различных оттенков странного цвета. Эм называла его баклажанным, но на самом деле он был фиолетовым. Думаю, что она шутит, но не уверена.